В изнеможении он упал на диван, закрыл глаза. Перед его мысленным взором возникла яркая картинка. Таппан. Тюрьма. Он в камере, на сердце камень — казнен его друг, завтра его тоже ждет петля. Против него сидит отец. «Сын, если б я мог, — искренне и как-то очень значительно говорит он, — я бы с радостью занял твое место».
В ту ночь Исав смог успокоиться только после того, как осознал: имена, вписанные в Библию, были внесены туда не по чьей-то прихоти и не только по праву родства. Этим людям воздали по заслугам.
Глава 26
Слезы бежали ручьем. Абигайль раздраженно смахивала их рукой.
— Нет! Как ты мог даже помыслить об этом? Бог сохранил тебе жизнь для меня! А ты от нее отрекаешься! Я отказываюсь тебя понимать.
Несколькими минутами ранее, сообразив, о чем толковал Исав, она, словно ужаленная, вскочила с дивана. У молодого человека на коленях лежала фамильная Библия, раскрытая на Евангелии от Иоанна. Исав принес ее с собой — так ему было легче восстанавливать ход своих вчерашних мыслей. Однако он уже начал сомневаться, стоило ли вообще объясняться с Абигайль. Проще было сделать это постфактум, письменно. Впрочем, он сам выбрал этот трудный, но, как ему казалось, верный путь. Он просто обязан подвести Абигайль к пониманию того, что для него стало ясным как день.
— Я верю, что Бог сохранил мне жизнь как раз для этого.
— Спас тебя, чтобы убить?
— В общем… Да, думаю, так оно и есть.
— Исав Морган, даже у твоего воскового двойника, пылящегося в углу моей спальни, больше мозгов!
Так вот куда она его спрятала! Мелочь, а приятно: просыпаясь, она каждое утро видит его лицо.
— Да нет же, в этом как раз и есть смысл! — гнул свою линию Исав. — В Таппане я сгинул бы не за понюшку табака. Но теперь все иначе: Джейкоб будет спасен, и они с Мерси смогут сохранить наш род. Даже если у них не будет собственного ребенка, есть Бо… Видела бы ты лицо Джейкоба, когда он говорил о мальчике. Он никогда никем так не гордился… Неужели ты не понимаешь? Я подарю своей семье будущее. Это могу сделать только я!
— Ну а с нами как? С нашим будущим?
Об этом Исав уже думал. Много. Он знал — Абигайль обязательно задаст ему этот вопрос. С ее стороны это не было проявлением эгоизма, лишь невольным признанием в любви. Молодой человек закрыл Библию, поднялся с дивана, подошел к Абигайль и обнял ее.
— Будущее принадлежит нам, — мягко сказал он, — в отличие от настоящего. У нас его нет.
Абигайль спрятала лицо на груди Исава и произнесла чуть слышно:
— В твоих словах нет смысла.
Молодой человек с минуту подумал.
— Да, мы предназначены друг для друга, но в этом мире нам нет места. Мы обсуждали это не раз. Куда мы можем поехать, где будем счастливы? У нас есть только этот уголок у камелька. Да и то ненадолго.
— Хочешь сказать, мы будем вместе на небесах? — В голосе Абигайль послышалась легкая ирония.
— Прошлой ночью, — терпеливо пояснил молодой человек, — окончательно смирившись со своей участью, я взялся за Евангелие, точнее, решил перечитать некоторые стихи. И вот я наткнулся на описание той ночи, когда Иисус сообщил ученикам, что оставляет их, чтобы умереть на кресте. Они противились Его уходу. И тогда он объяснил им, что идет приготовлять для них место — место, где они вечно будут вместе. Смешно — я думал об этом в Таппане, но, тогда я не догадывался, что это как-то связано с тобой. Абигайль, я собираюсь подготовить место для нас, и однажды ты воссоединишься со мной, и никто, и ничто не встанет между нами — ни люди, ни война.
Она робко посмотрела на него снизу вверх; в ее синих, затуманенных слезами глазах отражалось пламя свечи.
— Ты действительно в это веришь?
Глаза Исава увлажнились слезами. Он нежно поцеловал ее в губы.
— Не верил бы, не смог бы сделать. Мне вдруг все так ясно стало. Мы ошибались, думая, что кроме этой жизни ничего нет. Господь обещал нам иную жизнь, более чистую, светлую. И в мире этом мы будем любить друг друга вечно.
Абигайль крепко обвила его руками.
— Я этого хочу, — прошептала она, — но я хочу и земной жизни.
— Знаю. Я тоже.
— Когда? — спросила она тихо.
— Завтра. Казнь состоится через день.
— Джейкоб примет твое предложение?
Исав засмеялся.
— Почему бы и нет? Много людей откажется от помилования?
— Я не буду помогать тебе, — твердо сказала Абигайль, глядя на него снизу вверх. — Но и не стану останавливать.
Он притянул ее к себе, прикоснулся щекой к ее волосам.
— Мы с Джейкобом выпутаемся. Никто ничего не заподозрит. Для этого нет никаких причин…
— Конечно, нет — ведь это безумие!
Исав улыбнулся и завершил свою мысль:
— …поэтому мы справимся без посторонней помощи.
Он на мгновение задумался. Ему показалось поразительным и то, что они с братом будут действовать сообща, и то, что у них может быть общая цель. Абигайль права — это безумие. Ведь им с Джейкобом понадобилось так много времени, чтобы прийти к согласию.
— Ну и что мы будем делать? — спросила она.
— Ты можешь сказать, что любишь меня.
Абигайль бережно взяла его лицо в свои ладони.
— Я люблю тебя. — Она поцеловала его в губы. — Я люблю тебя. — В кончик носа. — Я люблю тебя. — В одну щеку, в другую.
Всю ночь они просидели перед камином, не выпуская друг друга из объятий. Говорили мало. Они были вместе, только это имело значение. Между тем странная революционная жизнь шла своим чередом. Солдаты патрулировали ночные улицы; генералы ворочались в походных койках, прокручивая в головах планы сражений; палач-доброволец вскакивал в холодном поту — ему снилась виселица, около которой нетерпеливо переминалась с ноги на ногу костлявая курносая Смерть. Но для двух возлюбленных не существовало ничего, кроме объятий. Ничего, кроме их двоих, мужчины и женщины. И еще будущего на небесах.
Солнце уже поднялось довольно высоко, когда Исав и Абигайль разомкнули объятия и произнесли последнее «прости». Молодой человек вернулся в особняк Андре, сменил одежду и отправился к брату.
— Они что, специально посылают тебя мучить меня? — процедил Джейкоб, рывком садясь на койке.
За спиной Исава захлопнулась дверь, и послышался уже знакомый щелчок замка.
— Будь поприветливее. Я твой единственный друг в Нью-Йорке.
— Тогда мне крышка. — Голос Исава поражал своей угрюмой серьезностью.
— Здесь темно, но, по-моему, ты стал слишком бледным.
Джейкоб вытянул вперед руки и принялся разглядывать их тыльную сторону.
