— Открой рот, — приказал он.
Я разжала плотно сомкнутые губы, и он стал поить меня вином из собственных рук. Я чувствовала, как оно течет мне по щекам, стекает по подбородку, капает на ошейник и на грудь. Вино было приятно теплым, хотя последние его капли, со дна кубка, показались мне обжигающими. Вкус вина был изумительным, но я не могла им насладиться из-за сковывающего меня напряжения. Я глотала его, закрыв глаза и чувствуя, как по телу у меня разливается дурманящее тепло.
Раск вложил мне в руки опустевший кубок.
— Отнеси его, Эли-нор, и возвращайся ко мне, — приказал он.
Я вскочила на ноги, отнесла кувшин туда, где в шатре складывалась пустая посуда, и снова вернулась к моему хозяину.
Перед глазами у меня все поплыло. В голове застучали сотни крохотных молоточков. Жар подогретого вина обволакивал каждую клеточку моего тела, делал его ватным, невесомым.
Он специально заставил меня пробежаться, чтобы ускорить пьянящее действие вина. Ноги у меня подкашивались.
И внезапно во мне проснулась злость.
— Я вас ненавижу! — гневно бросила я Раску и тут же прикусила язык, не в силах понять, как я на такое осмелилась. Это все, конечно, вино тому причина.
Мой повелитель не казался разгневанным. Он продолжал все так же неподвижно восседать на коврах, не спуская глаз с моего лица.
Это меня приободрило.
Внезапно я вспомнила про серьги, вдетые мне в уши. Он смотрел именно на них. Это разозлило меня еще больше.
— Я вас ненавижу! — снова воскликнула я. Он не проронил ни слова. А я уже не могла себя сдержать.
— Вы похитили меня! — кричала я ему, борясь с подступающими к горлу рыданиями. — Вы надели на меня ошейник! — Словно в доказательство, я рванула стягивающую мне горло узкую полоску металла, на которой было выгравировано имя хозяина. Привязанные к ней колокольчики жалобно застонали.
На лице Раска не дрогнул ни один мускул.
— Вы изуродовали мое тело невольничьими клеймами! — продолжала я бушевать. — Вы исхлестали меня плетьми и держали в железном ящике!
Раск продолжал хранить молчание.
Это завело меня еще сильнее.
— Вы даже не знаете и не хотите поверить, что я вовсе не с этой планеты! Что я не какая-нибудь горианка, с которой вы можете поступать, как вам заблагорассудится. Я рождена свободной, я не рабыня. Я не вещь, которой можно поиграть и выбросить за ненадобностью! Я не хорошенькое домашнее животное, которое можно покупать и продавать по желанию хозяина. Я — Элеонора Бринтон! Женщина с планеты Земля! Я жила в крупнейшем цивилизованном городе, Нью-Йорке, в небоскребе на Парк-авеню. Вы хотя бы знаете, что такое небоскреб? Не знаете? А я в нем жила. Я была богата. Я получила хорошее образование. В своем городе я была не последним человеком. Я из другого мира! Я — с Земли, понимаете, с Земли! Вы не можете обращаться со мной как с простой рабыней!
Я не в силах была больше сдерживать рыдания. Ну что может понимать этот дикарь в вещах, о которых я ему говорю! Он, должно быть, вообще считал, что я сошла с ума.
Я бессильно уронила голову и закрыла лицо руками.
И тут я, к своему ужасу, заметила, что он поднялся на ноги. Я как-то не отдавала себе отчет в том, что он такой громадный, такой сильный. Рядом с ним я почувствовала себя маленькой и беспомощной.
— Я принадлежу к касте воинов — к высшей горианской касте, — внезапно заговорил Раск. — Я получил знания второй ступени и знаю о существовании вашего мира. Твое произношение выдает в тебе дикарку, попавшую сюда с планеты, которую вы называете “Земля”.
Я онемела от изумления и почувствовала, что мои глаза невольно округлились, а брови поднялись.
— Женщины Земли годятся лишь на то, чтобы быть невольницами мужчин Гора.
Он опустил руки мне на плечи.
— Вот почему ты — моя рабыня!
Я лишилась дара речи.
Внезапно он грубым рывком оттолкнул меня. Я не удержалась на ногах и упала на устилающие пол толстые ковры. Не осмеливаясь пошевелиться, я робко подняла на него наполненные ужасом глаза.
— У тебя на теле стоит клеймо лгуньи, — суровым голосом продолжал мой повелитель. — Ты носишь клеймо воровки и предательницы!
— Пожалуйста, пощадите мою честь, — пробормотала я. — Рабыня белого шелка принесет вам хороший доход…
— У тебя проколоты уши! — с презрением бросил он.
Руки у меня непроизвольно потянулись к золотым серьгам.
Сквозь пелену слез я с ужасом смотрела, как он вытащил из-за сундуков свернутые шкуры ларла и бросил их на ковры, к пылающей жаровне.
У меня вырвался глухой стон.
Он решительным жестом указал на разложенные шкуры.
— Пожалуйста! — прошептала я. — Прошу вас! Он оставался неумолим.
Я поднялась на ноги и с грустным перезвоном колокольчиков подошла к нему.
Его тяжелые руки легли мне на плечи.
— Ты явилась сюда из мира, женщины которого по самой своей природе не могут быть ничем другим, кроме как невольницами мужчин Гора, — сказал он.
Я не смела поднять на него глаза.
— А кроме того, ты — лгунья, воровка и предательница.
Я чувствовала на своей щеке его дыхание.
— Ты знаешь, чем от тебя пахнет? — спросил он. Я отрицательно покачала головой.
— Это духи для невольниц, — сказал Раск. Плечи у меня обреченно поникли. Его ладони приподняли мне подбородок. Я старательно отводила глаза.
— Девушка с проколотыми ушами, — насмешливо произнес он.
Я не могла выдавить из себя ни слова. Я только стояла, чувствуя, как меня бьет крупная дрожь.
Внезапно его пальцы потянулись к белой шелковой ленточке, опоясывающей мой ошейник, сорвали ее и отбросили в сторону.
— Нет! — испуганно прошептала я.
— С тобой будут обращаться так, как ты того заслуживаешь, — сказал он. — Как с самой ничтожной, презренной горианской рабыней!
Я не смела, не могла найти в себе сил посмотреть ему в лицо.
— Подними голову, — приказал мой повелитель.
Я робко приподняла подбородок, и колокольчики на моем ошейнике ответили мне понимающим, печальным звоном.
Я на миг заглянула в его глаза и тут же беспомощно уронила голову. По телу моему пробежала конвульсивная дрожь. Никогда еще я не видела таких глаз — темных, бездонных, путающих и пронизывающих насквозь глаз воина.
Ноги у меня подкосились, и я утонула в его объятиях, чувствуя, как мое тело все глубже погружается в длинный ворс брошенных на пол шкур.
