Его программа была запущена первого августа в полном блеске. Элизабет и Нина тихо сидели в своих офисах, заканчивая последние приготовления по своей программе. На звонки прессы они не отвечали.
Торговля в «Драконе» шла превосходно. Горы красивых коробочек были повсюду — от магазинов игрушек до магазинов канцелярских товаров. Тони собирался вскоре подключить еще две фабрики к выпуску программных материалов Дополнительный тираж был сделан быстро; лингвисты подготовили вариант на английском, испанском и немецком языках. В течение двух недель эта программа была до сумасшествия модной.
«Высокие маки» закончили свою программу точно по плану. Но они опоздали. Равнодушные обозреватели отмечали, что ничего плохого в продукте нет. Ну и что из этого?
Строгая упаковка, без торговых скидок, с отсутствием паблисити… Их программа — просто моль на фоне блистательной бабочки Тони Сэвиджа. А им надо отдавать кредит через два месяца. Так что все, игра закончена.
— Он выиграл, — мрачно заявила Нина.
— Подождем и увидим, — не желая соглашаться с ней, сказала Элизабет. — Пока еще не конец.
Ровно через двадцать один день после запуска программы в продажу в «Дракон» позвонили. Магазин «Ваши сладости» в Бирмингеме пожаловался на ошибку в компьютере. Вместо обычного текста на экране возникли какие-то детские стишки. Они лезли на экран снова и снова. Их невозможно было остановить.
Тони лично позвонил клиенту. Он думал, что это случайность.
— Может, просто ошибочная копия? А что на экране?
Мужчина смутился.
— Ну, тут говорится что-то вроде: «Я в замке король, а ты грязный шакал», — вот так вот, милорд.
— Что? — Тони покраснел. — Ну не важно. Мы немедленно заменим.
В тот же день в отдел по обслуживанию клиентов позвонили еще десять человек.
На следующий день — двадцать. К концу недели звонки пошли валом.
— Черт побери! — Тони с яростью набросился на Джона Кобба. — Уладь это дело, неужели не понимаешь? У нас полсклада забито возвратом.
Кобб беспомощно посмотрел на Фрэнка Стонтона.
— Я не могу уладить. Это запрограммировано в коде.
— Компьютер начинает печатать это послание через три недели после запуска программы, — спокойно сообщил Фрэнк Стонтон.
Тони посмотрел на своего подчиненного с ненавистью. Этот дурачок еще и радуется.
— Если это в коде, напиши новый код.
Кобб запустил пальцы в грязные волосы. Он казался человеком, который вообще перестал спать.
— Я не могу, милорд. Это код Генри Нэймета.
— Вон отсюда! — зарычал Тони.
Кобб выскочил из кабинета. Тони сел в резное кресло и уставился на Стонтона.
— Не могу поверить. — Его голос был напряженным от унижения и ярости. — Это ловушка. Эти сучки поймали меня в капкан.
— Мы должны отозвать всю линию, — вежливо заметил Стонтон. — Боюсь, телестанции начинают узнавать. — Он передал Тони экземпляр «Ивнинг стэндарт». Две фотографии на первой полосе изображали Тони и компьютерный экран, извергавший послание программы. Заголовок гласил: «Грязный шакал скоро потеряет свой замок».
— Что потеряет? — прорычал Тони. — О чем они, Стонтон?
— Я думаю, это комментарий Маркуса Фитзалена, сэр, — Стонтон сказал это с нескрываемым удовольствием, — который уже вещает как председатель правления «Дракона». Он говорит, что хочет сказать свое слово.
ЭПИЛОГ
— Но он выжил, — сказала Нина.
Элизабет пожала плечами.
— Конечно. Люди такого сорта всегда выживают. Мой отец знает слишком многих и слишком давно научился прикрывать свои тылы.
Они сидели в офисе и пили шампанское, листали газеты, устроив себе продолжение вечеринки для самых близких. Вокруг них царил жуткий беспорядок, оставшийся от прошлого вечера, когда они праздновали по-настоящему.
В пятницу утром «Высокие маки» пошли на распродажу акций. Их ожидал успех. Они расплатились с банком, но тем не менее каждый из них оказался миллионером, и не с одним миллионом. Сегодня они смотрели на свои фото на финансовых страницах газет и широко улыбались. Многие из снимков были помещены рядом с фотографиями Тони Сэвиджа, покидающего здание правления. Он потерял прибыль и обрел общественное осуждение.
— А почему ты подозревал Джона Кобба? — спросил Джек Генри.
Тот ухмыльнулся.
— Я не подозревал. Я просто никому не доверял. В каждой программе я обязательно ставлю ловушку для компьютерных воришек.
— Ну все, дорогой, — Нина встала и протянула руку Генри, — пошли домой.
— О'кей. — Он ласково коснулся ее щеки. — Я буду ждать в машине.
— До свидания, Джек, — сказала Нина, махнув рукой.
— Нина. — Он подмигнул.
Элизабет сказала:
— Я выйду с тобой.
Она догнала Нину, взяла ее под руку.
— Мы добились, — сказала Элизабет.
— Мы добились первой части, — ответила Нина с мягкой улыбкой. — У нас еще длинный путь впереди, чтобы добиться, чего я хочу.
— Тони не успокоится. Ты знаешь, мы слишком его задели. Выставили дураком перед всеми.
— Да, жизнь — штука серьезная, — сказала Нина, сверкнув глазами. — Но мы можем управлять им.
— Это верно. Он не мог бы схватиться с нами, если бы у нас ничего не было. — Элизабет усмехнулась. — Хорошо жить — лучшая месть.
Они обнялись, и Нина скользнула в машину к Генри.
Элизабет медленно поднялась по ступенькам. Комната выглядела как после нападения банды мародеров-подростков. Везде валялись куски торта с повидлом, болтались надутые и полуспущенные шарики.
Джек пристроился на краю дивана в кабинете; он был в джинсах, в ковбойских ботинках и толстом синем джемпере. Он выглядел превосходно. Горько-сладкое удовольствие, подумала Элизабет, потому что теперь ему незачем быть здесь. Она подошла к нему и села рядом. «Не плачь, Элизабет, — предупредила она себя, когда ее радость, как эти воздушные шарики, лопнула. — Не разрушай счастливое состояние души, расчувствовавшись. Ты знаешь, что такое рубцы. Шрамы».
— Итак, я думаю, ты скоро уедешь?
— Гм, может быть, — кивнул Тэйлор. — Но сначала у меня к тебе деловое предложение.
Бизнес. Что ж, хорошо. Элизабет старалась показаться оживившейся.
— Конечно. Давай.
— Сейчас, — сказал медленно Джек.
Его южный говор был тягучий, как мед. Она ненавидела, когда он нападал на нее.
