— Прекратите, Дивейн! Общество Феникса умирает! Все будет...
— Все будет кончено, — перебил его лорд, — через выстрел или два.
Веллингтон крепко зажмурил глаза. Он не станет винить Элизу за то, что она вытащила его из архива. Она была права. Она была права все это время. Веллингтон не будет ни о чем сожалеть. Это было потрясающее, славное время.
«Спасибо, Элиза. Простите меня».
Выстрел грянул резко и громко, и он вздрогнул, быстро выдохнув из себя воздух. Веллингтон ждал боли, холодка текущей по коже крови, падения на пол, ощущения беспомощного отчаяния, которое охватит его при виде того, как лорд Дивейн тащит Элизу из дома, чтобы удовлетворить свои развратные прихоти.
Но ничего этого не последовало.
Открыв один глаз, Веллингтон увидел, что Дивейн по-прежнему стоит перед ним, вытянув руку и сжимая в ней пистолет. Открыв второй глаз, он заметил крошечную капельку крови, сорвавшуюся с губ Дивейна. Оружие выпало из его пальцев, но сам Дивейн был еще жив. Веллингтон видел на его лице обреченное понимание. Дивейн знал, что его подстрелили, но кто это мог сделать? Он обернулся к соседнему коридору, из которого прозвучал выстрел.
Рука Оливии Дивейн даже не дрогнула. Она твердо держала заряженный пистолет, который был готов выстрелить снова, но медлила. Не говоря ни слова, она подошла ближе.
—Дорогая, — журчащим голосом произнес он, протягивая к ней здоровую руку. — Подойди ко мне. Прощальный поцелуй в память о нашей люб...
Второй выстрел отбросил его на одно из пробивших пол колес, и он с глухим стуком упал. «Месть состоялась», — подумал Веллингтон, когда Оливия выпустила в него еще три пули, несмотря на то, что он, скорее всего, уже и так был мертв.
— Пойдемте, леди Дивейн! — крикнул Веллингтон, снова поправляя тело Элизы у себя на плече, когда по зданию прокатилась последняя дрожь, похожая на судороги умирающего.
— Вы не понимаете. — Оливия была свободна, но взгляд ее был пуст. — У меня осталась еще одна пуля. — Она опять взвела курок. — И я должна ее использовать.
У него не было возможности что-то возразить ей, когда она вставила дуло пистолета себе в рот. Ее размозженный затылок окрасил картину позади нее большим темно-красным пятном с вкраплениями волос, костей и мозга. Это полотно было оригиналом в стиле реализма. Веллингтон про себя отметил иронию произошедшего.
Боль в ноге вела его вперед, не давала расслабиться и потерять бдительность; он со стоном двигался к выходу из особняка Хавелока, который сейчас накренился уже на десять градусов влево. Ноги его спотыкались о вывороченные из стен камни, но он продолжал идти, несмотря на тяжесть тела Элизы, лежавшего у него на плечах и шее, которое на каждом шагу грозило свалить его на землю. Он не остановился, миновав выход из здания. Он не остановился, когда услышал, как позади него вся конструкция из кирпича, камня и дерева заскрипела, застонала и рухнула. Он не остановился, когда ноги его стали зарываться в гравий на подъездной аллее. Даже когда его собственные вскрики и тихий хруст камней под ногами потонули в оглушительном взрыве, Веллингтон Букс продолжал двигаться вперед.
Наконец он свалился в канаву рядом с аллеей. Трава здесь была густой и мягкой, и это смягчило падение Элизы. Пытаясь отдышаться, Веллингтон взглянул туда, где стоял особняк, и с ужасом и болезненным восхищением увидел, как земля разверзлась и поглотила поместье Хавелока вместе со всеми следами Общества Феникса.
Интермедия, в которой наша прекрасная наемная убийца получает урок
Если бы ноги и руки Софии не были связаны, она бы обязательно ударила себя за то, что оказалась такой чертовски сентиментальной — причем не один раз, а целых два.
В первый раз это было вскоре после того, как она поздравила себя с тем, что ей так легко удалось похитить чертежи из лаборатории Хавелока. Она уже собиралась неторопливо уйти, как вдруг внезапный взрыв сбил ее с ног. Весь мир вокруг нее накренился, но через лизавшие дверной проем языки пламени София сумела разглядеть, что в комнате номер три произошла катастрофа — полный выход из строя реактора.
«Inglesi, — подумала она и про себя выругалась. — Questi Inglesison Stronzi!»[24]Эти идиоты, видимо, не уделили должного внимания датчикам, а превратить бойлер в бомбу так просто. Собрав все выроненные ею чертежи Марка III, она стала подниматься по ближайшей лестнице наверх.
Добравшись до поверхности земли и оказавшись в особняке, она застыла при виде творившегося там безумия. Члены Общества Феникса сломя голову неслись к выходу, мужчины тащили за собой своих жен или подруг, а те, в свою очередь, тянули свой багаж. Складывалось впечатление, что жизнь их стоила столько же, сколько и тряпки из их гардероба. Вокруг них, словно стервятники над падалью, кружили слуги, пытаясь урвать все, что удавалось схватить.
На мгновение она остановилась, любуясь этим спектаклем.
Это потворство своим желаниям дорого ей стоило, поскольку следующий взрыв тряхнул здание так сильно, что громадная люстра в комнате, где стояла София, упала на пол, а затем покатилась вбок, зажав ее в углу, который она считала безопасным. Когда люстра эта свисала с потолка, она казалась удивительно изящной, но из-за ее замысловатой конструкции и большого веса выбраться из-под нее оказалось делом далеко не простым. Глухой удар откуда-то снизу заставил ее вскочить с пола. Софии удалось схватиться за люстру и освободиться из угла. Выбравшись из своей ловушки, она первым делом убедилась, что чертежи Марка III по-прежнему находятся за ее корсажем, а затем поспешно удалилась.
Это была всего лишь одна маленькая ошибка — и она пережила ее. Оставалось только посмотреть, выживет ли она после второй.
Вернувшись в свой гостиничный номер, София побаловала себя одним из лучших вин, имевшихся в этом заведении. Возможно, Общество Феникса и обратилось в пепел, но она ускользнула оттуда, забрав большую часть платы за свои услуги, а теперь еще и чертежи, по крайней мере, одного оригинального устройства, за которое кругленькую сумму заплатит ее другой работодатель.
«Возможно, — подумала она, — Марк III станет последним аккордом, моим прощанием со шпионским миром». Это хитроумное изобретение будет ее пропуском в более спокойную и роскошную жизнь.
Обычно она заказывала всего один бокал вина, но неожиданно провернув выгодное дело, она решила немного рискнуть и насладиться всей бутылкой. К тому же вино было итальянским, так что она не могла позволить пропасть этому изысканному нектару с ее родины.
Замок на двери ее комнаты разлетелся вдребезги, когда она пила четвертый бокал. Вошедший в номер человек не стал разглядывать обстановку, делать паузу или останавливаться. И не имело значения, чем было вызвано промедление Софии, шоком или нерешительностью. Промедление в любом случае есть промедление.
