и я должен заставить себя не блевануть. Я не могу ее подвести.
— Все в порядке, — хриплю я.
Голос раздается из динамиков. — Следующая пара, пожалуйста, займите свои позиции.
Господи. Убей меня.
Диана и я идем к противоположным концам полированного пола. Я сглатываю, потирая ладони о переднюю часть своих чертовски тесных брюк. Шепот и шуршание одежды раздаются вокруг нас, пока все ждут, когда мы начнем.
— Я ВИЖУ ТВОИ КОНТУРЫ, ЛИНДЛИ!
Голос Джордана Трейгера нарушает тишину, и я хотел бы, чтобы убийство было легально в Массачусетсе, потому что я бы его убил, если бы мог.
Пока мы ждем сигнала для нашей музыки, воздух наполнен ожиданием. Наконец, мелодия наполняет зал.
Молитесь за меня.
Диана и я встречаемся взглядом. Она — видение в красном и черном, шелке и кружеве. Ее губы изогнуты в улыбке. Я улыбаюсь в ответ.
Затем мы оба скользим вперед, маршируя навстречу друг другу в том, что Диана называет нашим путешествием по танцполу.
Я протягиваю руку.
Диана вставляет свою руку в мою.
Ее другая рука лежит на моем плече, и вдруг мы окружены самой мелодраматичной музыкой, предоставленной моей мелодраматичной женщиной. Я командую танцевальным полом с уверенностью, которую я лишь наполовину ощущаю. У меня нет времени задумываться, выгляжу ли я глупо. Заботиться о том, что я выставляю себя на посмешище перед хоккейной командой. Я собираюсь выучить эту чертову рутину до смерти. Диана следует за мной, сдаваясь так же, как и в спальне. Она лучше танцует, но я веду.
Ее шаги точны. Мои менее точны, но не стыдно. Мы общаемся взглядами, точно зная, что нужно делать. Мы репетировали эту рутину так много раз, что я знаю ее наизусть, но сегодня она более соблазнительна, чем я предполагал.
Моя рука находит малую часть ее спины. Я ласкаю ее, и ее дыхание замирает.
Наши груди соприкасаются, затем отступают.
Я слышу крики одобрения в зале и громкие аплодисменты от моих товарищей по команде, но я игнорирую это. Я сосредоточен только на Диане, своей работе ног и чертовом танго. Ноги переплетены, я веду нас с растущей уверенностью, следуя соблазнительным шагам, которые она придумала для нас. Неприличный ритм проникает в мою кровь. Это опьяняет. Это заставляет меня хотеть заняться сексом.
Мои пальцы снова касаются ее спины, лаская соблазнительно. Черт возьми, это сексуальное напряжение — что-то особенное. Электрический заряд, который вот-вот разожжет этот зал. Мне даже не важно, что тренер Дженсен, наверное, сейчас переживает паническую атаку.
Туфли Дианы щелкают по полу, мои ноги стараются следовать за каждым ее движением. Каждый наклон и поворот приближают нас к концу, и я замечаю, что публика теперь молчит. Просто смотрят на нас. Диана воплощает драму, поэтому наше танго полно драматических пауз, и я слышу, как одна женщина вздыхает от восхищения за музыкой в какой-то момент.
Все коллективно затаили дыхание, когда я поднимаю Диану. Она скользит по моему телу, и я сразу обхватываю ее ногу и снова начинаем двигаться. Ее тело как жидкость в моих руках, излучающее энтузиазм и чувственность в каждом движении. Она такая сексуальная.
Наши тела изгибаются, ноги переплетаются, когда песня достигает своего пика. Если бы мы были голыми, я бы уже кончал в нее.
Мы выполняем финальный наклон под овации зрителей. Конец хвоста Дианы касается пола, пока я держу ее в низком наклоне. Она подвешена там, как сексуальный ангел. С нашими взглядами, последняя поза интимная и чертовски сексуальная. Мы держим это до окончания музыки.
Мое сердце стучит как бешеное. Я задыхаюсь, чувствуя себя так, как будто только что отыграл целый период хоккея без перерыва.
Мгновенное молчание сменяется аплодисментами в зале.
Да. Мы порвали их.
Диана сияет. Она тоже запыхавшаяся.
— Мы сделали это! — она обнимает меня.
Я поднимаю ее с пола, глянув на судей, которые яростно что-то пишут в своих блокнотах.
— Черт, — говорю я, пока мы спешим с пола. — Жаль, что оценки суммируются с вальсом. Думаю, только за танго мы могли бы занять призовое место.
— О, смотри, кто начал переживать, — она подшучивает.
Я улыбаюсь. — Диксон. Мы просто разорвали это танго. Ты понимаешь это, да?
Доказательство этого — угрюмые лица Виктора и Мартинки, когда мы проходим мимо их мест. Ах, кто-то выглядит confi-сильно расстроенным.
— Хорошая работа, — выдает Мартинка, как будто слова ей не нравятся.
— Спасибо, — говорит Диана величественно.
Мы проходим мимо сектора с местами, потому что Диане нужно быстро сменить одежду. Закулисная зона все еще кипит. Несколько мониторов на стене показывают прямую трансляцию выступлений в зале, и я замечаю Линси, стоящую рядом с ее партнером Сергеем. Когда ее взгляд находит мой, и она улыбается и делает мне знак, я не могу разгадать ее выражение.
— Ты был невероятен, — говорит мне Диана, восхищение слышится в ее голосе. — Не шучу, Линдли. Это было потрясающе.
Не могу отрицать, что мое эго получает хороший толчок от этих слов.
Диана открывает свою сумку и вытаскивает другую юбку. Она снимает свою красную, полупрозрачную юбку и меняет ее на плиссированную, которая достигает ее лодыжек. Она сверкающая белая, и черный лиф в сочетании с белой юбкой, кажется, преображает ее.
Я ошибался. Диана — это и гламур, и элегантность. Она — и то, и другое.
— Вальс более плавный, — объясняет она, заметив, что я смотрю на нее. — Все эти плавные движения. Плиссировка подчеркнет это.
— Конечно, — я играю роль. — И это покажет эти неприличные лодыжки. Включит все члены.
— Именно.
У нас остались венский вальс и ча-ча, но теперь, когда я справился с одним танцем, мои нервы утихают.
— Извини заранее, если мы не выиграем или не займем призовое место, — говорю я хмуро.
— Честно говоря, мне все равно. Я просто так счастлива, что мы это сделали. — Ее взгляд смягчается, а тон становится менее колким. — Спасибо.
— За что? — спрашиваю я, чувствуя ком в горле.
Она становится на цыпочки и нежно касается моих губ поцелуем. — За все. За
