понял, вине — я всё равно был терпелив, не желая ей вреда. Это знает и бог, — жрец посмотрел вверх, — и Дэсарандес. Я искренен в своих стремлениях, более того, я даже имел на этот счёт разговор с самим Хоресом.
«Этого не может быть!» — в ужасе бился внутренний голос Ольтеи.
— Скажи же мне… — Киан дотронулся рукой до щеки женщины, даруя ей возможность говорить, — что сделал бы любой ребёнок, если бы мог понять своего отца?
Ольтея моргнула. Может, ещё есть шанс?..
— Это зависит от отца… Вот ответ, который ты хочешь от меня услышать, — сухо произнесла она.
— Нет. Это и есть ответ, — отстранился Силакви.
— Я всего лишь хотела помочь ей! — крикнула Ольтея. — Неужели ты думаешь, что мы разные? Что, как и отцы, одни из нас могут быть хорошими, а другие плохими⁈
— Я знаю это, — ответил Киан. Жрец смотрел на женщину, как на щенка в мешке, которого вот-вот бросят в реку. — Лишь теперь я понял это до конца. Милена — слабая девочка, которая нуждается в помощи. И ты сумела влезть к ней в душу, создав там иллюзию той, кем не являешься. Я же, тот, кто и правда хотел навести порядок во всём том бардаке, который творится в Империи, оказался не у дел. Под подозрением! И теперь, когда Милена отчаянно нуждается в моём совете, она боится и ненавидит меня.
Спустя некоторое время, стоя в раздумьях, мужчина хмыкнул.
— Это ведь ты убила Хиделинду, верно? — спросил он.
Всё, что могла теперь сделать Ольтея — просто стоять и дышать. Никогда за свою жизнь женщина не испытывала такого ужаса, как сейчас. Её охватило ощущение слабости, как будто она была столбом воды, который вот-вот рухнет и растечётся в тысяче жидких направлений. Чувство сковывающего напряжения, как будто внутренняя лебёдка наматывала каждую нить её сущности и каждую жилку.
В каком-то роде она даже находила это любопытным — как и само это неожиданное любопытство.
Но через краткий миг её внимание привлекло иное — маг. Каким-то образом один из версов — тот самый некромант! — умудрялся двигаться! Медленно, едва заметно, но двигаться!
«Почему? Как? — думала Ольтея. — Неужели это и правда божественная сила? И если да, то выходит, что маги и правда получили дар Хореса? Поэтому могут противиться происходящему⁈»
— Сумма грехов, — продолжил говорить Силакви, стоя спиной к колдунам и не замечая их действий. — Нет ничего более благочестивого, чем убийство. Ничего более абсолютного.
«Если я сумею отвлечь его, то верс взорвёт Огненную сферу, — осознала Ольтея. — Киан снял Слезу и всё ещё не надел её — это мой шанс!»
— Всё это ложь, — произнесла женщина, пользуясь тем, что с тех пор, как Силакви до неё дотронулся, всё ещё могла говорить. — Домыслы и манипуляции. Я готова показать свою память в любой момент.
«Ну же, ублюдок, продолжай смотреть на меня…» — молила Ольтея.
Но будто бы что-то прочитав на её лице, жрец обернулся, заметив происходящее.
Поздно. Некромант достаточно сжал Огненную сферу, чтобы случился выброс пламени. Таинственное состояние зависшего времени пропало, но Киан успел прыгнуть в сторону подоконника, схватив Слезу за мгновение до того, как огонь охватил всё вокруг.
Маги сразу же загорелись, дико крича. Ольтея же, ощутив возможность двигаться, как и Силакви не обратила на пламя внимание. Слеза точно также находилась на её шее. Поэтому с резким щелчком она выдернула свой тонкий, искусно сплетённый пояс, входящий в комплект зачарованной одежды. Это было единственное, что она могла использовать в качестве какой-то помощи в ожидаемой схватке, ибо была абсолютно безоружна. Как и сам Киан.
Женщина прыгнула на спину высшего жреца, в момент, когда он только схватил Слезу, и обвила пояс вокруг его шеи, не обращая внимание на потоки яростного огня, уничтожающие всё, кроме них двоих.
Ольтея прижимала голову Силакви к своей груди, несмотря на весь его рост. Она крепко сцепила челюсть, изо всех сил натягивая зачарованную ткань.
Высший жрец упал на колени, лицо его потемнело, а руки судорожно цеплялись за душащую ткань. Его шёлковые рукава задрались, открывая изящную красоту покрытых молитвами наручей.
— Что, больше не осталось никаких фокусов⁈ — кричала Ольтея, пытаясь удержаться на его спине. Её руки, грудь и плечи вздувались от напряжения. Несмотря на то, что она была высшим сионом, Силакви ни капли не уступал ей в силе, очевидно пройдя те же самые процедуры, но никак их не афишируя.
Её противник уже перестал дышать и теперь боролся только за то, чтобы защитить свою сонную артерию. Женщина собрала все свои силы, резко дёргая пояс в стороны — раз, а потом другой. Но в следующее мгновение левая рука Киана затрепетала над наручем на правом предплечье. Появился клинок, торчащий чуть выше его локтя, который жрец тут же погрузил в бок Ольтее, заставив её дёрнуться и замереть.
Новый удар выбил искры из её глаз. Следующий, пришедшийся ей под рёбра, вызвал лишь лёгкое содрогание. Пояс выскользнула из рук женщины, и Силакви упал вперёд, на свои руки. Он задыхался, как и любой человек, но пришёл в себя гораздо быстрее обычного. Казалось, всего за несколько мгновений он сбросил с себя слабость и повернулся лицом к умирающей Ольтее.
Женщина отшатнулась на два шага назад, разинув рот и зажимая рукой хлынувшую из тела кровь. Никаких слов произносить не требовалось. За дверью уже слышались приглушённые крики и стук молота. Но высший жрец не мог рисковать, а потому стремительно бросился вперёд и впечатал кулак прямо в череп неудавшейся заговорщице. Левая бровь и глазница Ольтеи рассыпались, как хлебная крошка.
Кровь предательницы побежала по щелям между камнями пола, высыхая от пылающего внутри огня быстрее, чем успевала куда-нибудь затечь. Кровь и пепел от двух обратившихся прахом тел версов.
— Отдаю должное, у тебя почти получилось, — произнёс Киан, а потом сорвал Слезу с её шеи, позволив остаткам огня вонзиться в плоть заговорщицы.
Ольтея думала, что уже ничего не ощущает. Она ошиблась. Жар проник в неё, охватывая с такой силой, что женщина закричала.
Силакви смотрел, как белая кожа жарится прямо на его глазах. К сожалению жреца, пламя погасло слишком быстро.
Ещё через минуту с двери, наконец, сняли зачарование и успешно выбили. Высший жрец повернулся к людям, столпившимся за порогом. Их злые и изумлённые глаза ощупывали раскалённый мрак
