Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
концерта, который они отработали с полной отдачей? Следуя их примеру — ну как тут можно было удержаться? — вовсю отплясывали и Анька с Катькой, и мама с тетей Людой, и даже папа под современные мотивы пытался изобразить лезгинку. Дядя Коля о чем-то эмоционально беседовал с Васькой, а жена его, глядя на танцующих, постоянно что-то жевала, пододвигая к себе то одну тарелку, то другую. Ребята-музыканты, Лешины друзья и соратники, которые, по сути, являлись ее саунд-продюсерами, работая над аранжировками минусовок, под которые она выступала, что-то оживленно обсуждали со звукорежиссером и баянистом, а хореограф, она же педагог Университета культуры, которая учила Злату танцевальному мастерству, а сейчас ставила им танцы для сольной программы, болтала с Блотским-старшим.
Рядом с ними стоял и Леша, пытаясь уловить суть разговора. Он то и дело отвлекался на Машку, убегающую за сестренкой и снова возвращающуюся к нему. Дети тоже были с ними, и Злата не видела в этом чего-то предосудительного. Она привыкла брать детей с собой, для нее это было естественным, да и дочки были в окружении близких людей. Маняша, будучи ученицей третьего класса, была привязана к школе и определенному режиму, нарушать который не рекомендовалось. Оттого, уезжая, Злате приходилось дочку оставлять с Виталей. Ульяну же она неизменно брала с собой. Маша скучала без Леши сильнее, чем Злата могла бы предположить. Нет, не то чтобы она чувствовала к Злате некоторую отчужденность, может быть, даже ревность в связи с появлением в их жизни Ульяши и Витали. Девочка обожала свою маленькую сестренку и была приветлива с Дорошем. Но папа был для нее всем. Леша обожал Маняшу. И его любовь не приходилось делить.
— А почему Леша один? — спросила Злата, нарушая молчание и с улыбкой наблюдая, как обмениваются поцелуями папа и дочка. — Куда делась Маша?
— Маша? — переспросила Ирина Леонидовна. — Ах, Маша! Ну, после Маши у Леши была еще Таня, а потом Света. Так, ничего не значащие интрижки. Как-то отец попробовал поговорить с ним, но он заявил, что жениться более не намерен, как и связывать себя серьезными длительными отношениями. Но он же все-таки мужчина, оттого периодически в его жизни появляются девчонки! Но это ровным счетом ничего не значит. Сердце же свое он отдал дочери, и ничего менять не собирается! Ребенок — самое ценное и дорогое, что есть у него в этой жизни!
— Да, Леша обожает Маняшу, и это взаимно, но это ведь я виновата во всем, Ирина Леонидовна! Я разбила ему сердце, и теперь как он может кому-то поверить? Знаете, мне иногда стыдно за собственное счастье. И, казалось бы, все давно в прошлом и у нас с Лешей вполне дружеские отношения, да только иногда в его глазах чудится мне такая тоска…
— Злата, ну посмотри на Лешу, он выглядит вполне счастливым и довольным жизнью. Хорош собой, талантлив, вполне успешен. Ты же знаешь, помимо творчества, музыкальной карь еры, он с удовольствием принимает участие во всевозможных телевизионных проектах. И на коньках катается, и танцует с профессионалами. А личная жизнь… Все это будет еще у него, поверь мне. Влюбится — и все забудется окончательно. Но вообще я рада, что вы смогли переступить отчуждение, не стать чужими и как нормальные цивилизованные люди продолжить общение.
— Я тоже рада! — Злата улыбнулась и повернулась к Блотскому.
Он сидел на корточках и улыбался, слушая дочку, переводя от нее взгляд на личико маленькой Ульяны, которую Маняша держала за руку.
Вероятно, девочка привела сестренку, чтобы познакомить с отцом. Ульяша, будучи контактным ребенком, смело протягивала ручку, хватаясь за Лешин палец. Злата смотрела на Лешу и во всем соглашалась с Ириной Леонидовной. Блотский выглядел замечательно в своем темно-шоколадном модном костюме-тройке, идеально сидевшем на нем, рубашке на тон светлее и шелковом галстуке в цвет костюма. Аккуратно подстриженный, гладко выбритый, он, как и прежде, являл собой мечту любой девчонки, и вместе с тем Полянская не могла не заметить, что Лешка повзрослел. Он уже не был тем солнечным голубоглазым мальчиком, с которым она познакомилась восемь лет назад, за которого вышла замуж и прожила пять лет.
Сейчас она видела перед собой мужчину, взрослого, широкоплечего, с той же светлой, искренней улыбкой, которая, как и прежде, заставляла улыбнуться в ответ, и с тем же открытым взглядом голубых глаз. О да, Ирина Леонидовна была права, Алексей был вполне счастлив и доволен жизнью, но что-то подсказывало девушке, что он не был тем Лешкой, которого она знала всегда. И казалось бы, все в прошлом, а между тем они, как и прежде, друзья и товарищи, да еще родители Маняши.
Однако Злата чувствовала, что-то умерло в его душе, а улыбка и взгляд не имеют отношения к тому, что творится в его сердце. Это теперь закрыто для всех и вся. Злата смотрела на Лешу и помимо воли вспоминала, каким увидела его впервые после того, как они расстались, и после того, как у нее родилась дочь и Дорош стал жить в их доме. Это было перед Новым годом. Она приехала, чтобы принять участие в новогодних концертах и съемках, организованных Ириной Леонидовной, на центральных каналах. И, как обычно, привезла Маняшу, которую по негласной договоренности Леша забирал к себе на каникулы.
Прошел целый год с момента их расставания, а Злате показалось, прошла вечность. Они ведь даже по телефону почти не разговаривали. В тех редких случаях, когда он звонил, речь шла исключительно о дочке. Блотский даже не спрашивал, как ее дела. Впрочем, Злата тоже не спрашивала. Так получалось, а возможно, так того хотел Алексей, но даже когда он забирал или привозил Маняшу домой, они не встречались. Возможно, парень избегал ее. Впрочем, Злата не возражала. Чувствуя свою вину перед ним, девушка по-прежнему не представляла, как сможет посмотреть в его глаза. Для нее это было самым страшным. Но Ирина Леонидовна, строя грандиозные планы относительно дальнейшей карьеры Полянской и сольной программы, была решительно настроена и дальше сотрудничать с Блотским и его друзьями-музыкантами.
Прошел год. У Леши была Маша. Жизнь продолжалась. У каждого из них своя жизнь, и, кажется, при этом все были довольны и счастливы. Они встретились в кафе. Так было удобнее и правильнее. Сейчас у каждого из них была своя личная территория и жизнь и вторгаться в нее просто так, без приглашения, они больше не имели права. Злата кусала губы, Леша же смотрел исключительно на свои руки, слушая и не перебивая женщину. Полянская из-под опущенных ресниц рассматривала Блотского,
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
