положу на то, что всегда буду непробиваемой стеной для неё, для наших детей и для её отца, который имеет особую ценность для неё.
— Ты бы хотел больше мальчика?
— Мне всё равно, кто это будет, малыш.
— Да, мне тоже, — соглашается она, меланхолично улыбаясь. — Но мне почему-то кажется, что будет девочка.
— Девочка, — проговариваю я, ясно понимая, что, если во мне и живут некие остатки разума и адекватности, то в итоге я потеряю и их.
Следить за дочерью не то же самое, что и за сыном. Но я подумаю об этом чуть позже, а пока я просто разделю этот момент со своей девочкой.
***
Чёрт, как я ошибался, каким идиот был, думая, что у нас будет много детей. Это первая и последняя беременность Полины, которую я смогу вынести. Даже если мне придётся сделать себе вазэктомию.
— Любимый, я могу идти сама, — убеждает меня Полина, пока я веду её вниз по лестнице. — Я же уже говорила, со мной всё в порядке. У тебя паранойя.
— У меня нет паранойи, принцесса.
Явно есть, ведь я не даю ей ходить на маленьком каблуке. Не даю ей даже самостоятельно спускаться по лестнице. Запрещаю закрывать дверь в ванную. Но мне не стоит признаваться ей в собственном безумии.
— Ты знаешь, что меня волнует. Твой животик может перевешивать твоё маленькое тельце.
— Забавно наблюдать за тем, как ты действительно чего-то боишься. Особенно, если твой страх — это то, что мой живот перевесит меня, — она смеётся, когда мы преодолеваем последнюю ступеньку, и я веду её к обеденному столу.
Возможно, в каком-то смысле это действительно забавно. Как и то, что ночью я просыпаюсь каждые полчаса, чтобы проверить, не сползает ли она с кровати на пол. После подобных недельных проверок я поставил на кровать специальные бортики для безопасности детей.
Дамиан всё чаще спит с нами в одной кровати. Когда он станет немного старше, он уже будет спать в своей детской, но сейчас Полина особенно нужно находиться рядом с ним.
— Завтра мы уже узнаем, кто здесь, — присев, она кладёт ладони себе на живот. Я падаю на колени и целую её животик.
Полина с нежностью смотрит на меня сверху вниз. Я не могу поверить, что судьба была настолько благосклонна ко мне, что послала мне этого ангела, перевернувшего весь мой мир с ног на голову.
— Папа думает, что это мальчик. И теперь мне почему-то тоже так кажется.
— Ты расстроена?
— Господи, нет! Я люблю этого малыша, девочка он или мальчик.
Я знаю, что она любит его.
Точно так же, как Дамиана. Моя девочка просто сплошной шар, заполненный любовью и заботой о детях. Но в силу своих собственных травм она очень хочет дочку. Очень хочет подарить ей ту любовь, которой была лишена из-за своей суки матери.
— И он любит тебя. Точно так же, как его старший брат. И так же, как его папа.
Она принимает дорожку из моих поцелуев, которая поднимает вверх по её животику и заканчивается прямо на её пухлых сладких губах.
— Дамиан скоро проснётся, — шепчет она.
— Тогда тебе нужно покушать, и мы будем собираться на прогулку.
47. Ужасы прошлого
Никогда не думала, что беременность может сделать меня настолько эмоциональной. Я так много плачу, что это могло бы раздражать.
Других мужчин, но не Стаса.
Он целует каждую мою слезинку, боготворит её и превозносит чуть ли не до небес. Он так сильно волнуется, что иногда доходит до абсурда. Он — моя главная поддержка во всём. И прямо сейчас он не даёт мне упасть в обморок и разрываться ещё больше от того, что мы узнали.
— Кажется, папа хорошо постарался, — слова врача снова звучат в моей голове так, словно мы не прошло несколько дней после нашего визита, и мы всё ещё сидим у неё на приёме и ждём, что она скажет. — У вас два мальчика, однояйцевые близнецы.
Кажется, количество моих слёз может охватить все океаны мира. Я не могу поверь, всё ещё не могу поверить, что у нас будут близнецы.
Сначала я жутко испугалась, потому что это двойная ответственность. Я хочу, чтобы все наши мальчики росли в заботливой семье и были счастливы. Хватит ли у меня сил и опыта, чтобы так всё и было? У меня ведь нет этого опыта. Я просто восемнадцатилетняя девушка, почему-то решившая, что может стать хорошей матерью.
Страх охватывает меня. Ровно до того момента, пока я не смотрю на своего мужа с сыном.
Если он со мной, то страх с неуверенностью проходят. Есть только вера в нашу любовь и семью.
— Завтра придёт твой друг, малыш, — говорю я, обнимая Дамиана. — Сможешь поиграть с Наилем.
Сеня с Маратом часто приезжают к нам в гости. Или мы к ним. Или мы встречаемся где-то. Марат — единственный мужчина, к которому Стас не ревнует меня. Видимо, он видит, как сильно Марат любит Сеню. И это удивительно, ведь мой муж за время нашей связи мог ревновать меня даже к отцу.
— Скоро и не только с Наилем.
— Да, скоро у тебя будет будет ещё две жертвы, чтобы с ними играться, — смеюсь я, смотря на Стаса. — Я буду окружена четырьма мужчинами.
— Не сильно рассчитывай на то, что остальные трое мужчин будут получать сто процентов твоего внимания.
Мой муж не будет собой, если не скажет нечто подобное.
***
Сеня целый день выпытывает у меня имена, которые мы придумали для детей. На самом деле, я их предложила, но Стасу нравилось всё. Самое смешное, что изначально я думала между двумя именами в случае, если будет мальчик — и вот сама судьба решила позволить мне использовать оба варианта.
— Мне вот нравится имя Ян, — говорит Сеня за столом. — Оно необычное.
— Тебе не нравится это имя, милая, — сразу же заявляет Марат, белая глоток из стакана. Моя подруга хитро улыбается, будто кидает своему мужу безмолвный вызов.
Если бы я делала то же самое со Стасом, он бы уже сто процентов поседел.
Мне на телефон приходит уведомление. Наверное, пишет кто-то из преподавателей, потому что на все беседы у меня отключены уведомления. Быстро просмотрю, но отвечу потом.
— Извините, — улыбаясь, я беру телефон и смотрю на экран. Но по мере чтения новости, которую кинула мне подруга, улыбка постепенно сходит с моего лица. В уголках моих глаз скапливаются слёзы. Я поднимаю голову и ловлю на себе обеспокоенные взгляды ребят.
Сеня берёт меня
