стоит всё-таки удивиться, почему это случилось только через полгода, а не раньше.
— Я не могу ждать до завтра, — я слышу адское нетерпение в её голосе. — Мы можем поехать к врачу прямо сейчас и проверить меня? Пока Дамиан у папы.
— Конечно, мы поедем прямо сейчас. Мы в любом случаем поедем и посмотрим, что с твоим животиком.
— Из-за этого теста я даже забыла про ужасную боль, хотя еле дошла до спальни, прежде чем набрала тебя.
Ужасные образы того, как она, борясь с болью, пытается дойти до кровати, меня чуть ли не оглушают. Моя бедная девочка, на этой грёбанной работе я не могу быть уверенным, что с ней всё хорошо. Ведь она могла не набрать меня, она могла продолжать терпеть, не в состоянии даже найти таблетку.
Чёрт, мне нужно быть внимательнее. Намного, блять, внимательнее.
Я несу её в спальню и кладу на кровать, чтобы помочь переодеться. С каждый последующей минутой замечаю, как она трясётся — точно не от холода, а от страха.
— Чего ты боишься, малыш? — спрашиваю я, снимая с неё майкую и меняя домашнюю одежду на одно, найденное мною в гардеробе платье.
— Не знаю, просто… Это очень неожиданно, но больше всего я боюсь, что ошиблась.
— Любимая, ты не ошиблась.
— Ты так думаешь?
— Я уверен в этом. Но если же и так, то я смогу это исправить.
Она закрывает глаза от нахлынувшей на неё волны смеха.
Не давая ей самостоятельно идти, я на руках отношу её к машине, которую в спешке оставил за воротами и не заблокировал.
Нет, я даже не закрыл дверь и не вытянул ключи. Все мысли были заняты Полиной и тем, что она ждёт меня. Ровно как и всегда — в моих мыслях живёт только она и способы, как сделать её счастливой. Вся остальная информация — ненужный мусор.
Я еду медленно. С недавних пор я всегда еду медленно с ней, потому что быстрая езда её пугает.
Когда паркуюсь на стоянке клиники, Полина выходит из машины, не дожидаясь, пока я открою ей дверь.
— Малыш…
— Всё в порядке, — успокаивающе говорит она. — Я могу идти.
Приобняв её за талию с такой силой, что чуть ли не поднял в воздух, я веду её в помещение частной клиники.
Девушка за стойкой сразу же кладёт трубку, как только видит нас.
— Здравствуйте! Я могу вам чем-то помочь?
— Гинеколог, — сжато отвечаю я. — Нужен гинеколог.
— Простите, у вас назначено? — неуверенно спрашивает та, отчего я злюсь, как голодная, сидящая несколько дней на цепи собака. Ещё полчаса назад моя девочка с трудом передвигалась, и тупость персонала вокруг просто, блядь, выводит меня из себя.
Мне достаточно просто взглянуть на неё, чтобы всё её тело сжалось, желая лишь слиться воедино со стеной и не вылезать до тех пор, пока я не исчезну.
— Извините, я сейчас вас провожу.
Наконец она покидает ресепшн и проводит нас по длинному коридору прямиком в кабинет гинеколога. В последний раз Полина здесь была примерно год назад, когда я привёз её в клинику, потому что был озабочен её здоровьем. Если дело касается моей девочки, у меня включается паранойя — не важно, что именно меня беспокоит. Её здоровье, состояние, мысли, душевное спокойствие, желания, что угодно. Мне нужно знать наверняка, что всё хорошо.
Даже когда Полина усаживается в гинекологическое кресло для осмотра, я всё ещё не могу прийти в себе и стою над ней и врачом, как цербер.
— У неё сильно болел живот. С чем это может быть связано? — не выдерживаю я.
— Не волнуйтесь, сейчас мы всё посмотрим, — отвечает врач. В этот раз она уже не настаивает на том, чтобы я вышел, иначе бы я разобрал этот кабинет и всю клинику по кирпичам нахуй.
Полина держит мою руку и морщится, закрывая глаза. Чтобы хотя бы немного забрать её беспокойство, я целую её в лоб.
— Таблеточки принимаем?
— Да, как вы говорили, по инструкции. Но я могла выпить таблетку не по графику.
— Думаю, так и было, потому что у нас уже около пяти неделек.
Мозгами я понимал, что всё так и будет, но услышанное всё равно приводит меня в шоковое состояние. Никогда не мог подумать, что смогу быть настолько сентиментальным. Человек, который срывает глотку на работе от криков на сотрудников. Человек, который до появления Полины в моей жизни был безразличным ко всему.
Полина трясётся, пытаясь подавить слёзы, но в итоге они всё-таки скатываются по её щекам.
— Живот часто болел за это время?
Полина отрицательно качает головой.
— Это в первый раз.
— Сейчас болит?
— Нет. Уже нет.
— Хорошо, матка увеличивается в размерах, в организме происходят физиологические изменения, поэтому такая боль это абсолютно нормально, но только если она не перманентна. Если будет повторяться, просто примите лежачее положение, она рассосётся сама собой, в обезболивающих нужды нет. А сейчас мы измерим твой таз, обхват живота и всё остальное.
Моя челюсть буквально ходит ходуном, но я сдерживаю свой нервный тик и просто молча жду и слушаю все рекомендации врача. Конечно, я буду с ней на связи по каждой мелочи и отблагодарю её годовой зарплатой верховного судьи. Чёрной зарплатой.
Застывшие слёзы на её озадаченном, но счастливом лице меня приводят в чувства. Моя девочка беременна, это не будет давать мне покоя ещё примерно всё время до родов. Только дверь кабинета гинеколога закрывается, как Полина снова даёт волю эмоциям и прижимается к моей груди.
— Стас, я не верю, — плачет она. — Не верю, что я беременна. Это словно в каком-то сне.
— Это не сон, принцесса. Это наш ребёнок, — твёрдо говорю я. — У нас будет ещё один ребёнок.
— Да, ещё один малыш, — её слёзы сменяются смехом. — Дамиан будет старшим братом. Не терпится ему это рассказать.
— Не думаю, что сейчас он поймёт это в полной мере. Но если не терпится, нужно сделать.
Всю дорогу к тестю и сыну я сосредоточено веду машину, слушая, как Полина перебирает имена для девочек и мальчиков.
Мои пальцы крепко сжимают руль, её довольный ангельский голос такой рай для моих ушей, что мне уже самому кажется, будто я на небесах. Потому что нельзя на земле быть настолько счастливым.
Нельзя, но она делает меня таким.
Каждое утро, просыпаясь рядом со мной и пробуждаясь от моих поцелуев. Каждый вечер, засыпая на моей груди и в моих объятиях. Каждый день, позволяя мне быть её мужем, единственным мужчиной в её жизни.
Каждое мгновение своей жизни я
