ему воротник.
Мысль о том, что из-за меня Руперт может провести остаток своей жизни в Уинтон Шрабс, побудила меня к активным действиям. Я взяла вазу с душистым горошком и выплеснула воду — вместе с цветами — прямо на белое бесчувственное лицо Макса. Так как я не заметила эффекта, за цветами последовало содержимое чайника — к счастью, холодного — и чернильницы.
— Хватит. Ты устроила жуткий беспорядок. Похоже, он приходит в себя.
— Что… О Господи! Хэрриет! Проклятье! Похоже, у меня сломана челюсть. — Макс открыл глаза и схватился за подбородок. — Что произошло?
— Я тебя ударил, — сказал Руперт. — Я ошибочно принял страсть за сопротивление. Прости. Ты можешь открыть и закрыть рот?
Макс попробовал проделать это и сморщился от боли.
— Я думаю, все в порядке. Что это? — Он поднял со своей груди цветок и удивленно посмотрел на него. — Я весь мокрый. Черт возьми! Это кровь!
— Это красные чернила. Хэрриет увлеклась. — Руперта, кажется, начало забавлять происходящее.
Макс с его помощью поднялся и, достав из кармана платок, чтобы вытереть лицо, взглянул в зеркало. Вид у него и впрямь был шокирующий. Мало того что волосы слиплись и торчали во все стороны, а одежда была в остатках цветов и чайных листьев, но вся правая половина лица была залита ярко-красными чернилами. Он застонал.
— Конечно, чернила стойкие?
Я изучила бутылочку.
— Боюсь, что да.
Макс взглянул на Руперта, а потом на меня. Я поняла, что он гадает, что я успела ему сказать.
— Хэрриет… Послушай, я действительно потерял голову. — Он безрадостно усмехнулся. — Ты не представляешь, какой властью обладает красивая женщина. Ты не должна позволять мужчинам заходить так далеко.
Я молчала. Мои мысли метались, и я была не в состоянии сосредоточиться.
Макс улыбнулся Руперту, будто говоря «мы-то, мужчины, все понимаем».
— Да, из-за меня вышел жуткий погром. Дайте нам с Хэрриет поговорить наедине, ладно?
Руперт посмотрел на меня. Я замотала головой.
— Не обращай на меня внимания. — Руперт сложил руки на груди и прислонился к столу.
— Я никому не скажу ни слова, — проговорил Арчи. — Разве что совсем чуть-чуть, самым верным друзьям.
Макс закусил губу:
— Хэрриет, пойдем отсюда. У тебя слишком много гувернанток.
— Уходи. — Ко мне наконец вернулся голос. — Искренне надеюсь больше никогда не видеть тебя.
Макс шагнул ко мне, но я придвинулась ближе к Руперту и схватила его за руку. Он ободряюще сжал мои пальцы.
— Значит, вот оно как. — Макс зловеще улыбнулся. — Мне давно следовало догадаться. — Он еще раз попытался засмеяться. — Ты в мое отсутствие устроилась с большим комфортом. Понимаю, режиссер всемирно известной оперы — более привлекательный вариант, чем скромный актер. Но я бы на твоем месте поостерегся. Он не из тех, кто женится.
Руперт крепче сжал мою руку, что я восприняла как знак молчать.
Арчи распахнул дверь:
— Макс, дорогуша, пора домой. Я бы на твоем месте приложил к челюсти пакет замороженного гороха. Ты становишься похож на Дэна Отчаянного.
Макс задержался на пороге. Он выглядел бледным и больным, и, вопреки всему, мне стало жаль его.
— Желаю удачи, Хэрриет. Тебе без нее не обойтись.
Через несколько минут входная дверь хлопнула.
— Никогда не мог понять, почему люди не умеют тихо закрывать двери, — вздохнул Руперт. — Это так вредно для замков.
— Это был Макс, да? — В комнату вбежала Корделия. — Мог бы и подождать. Можно, я догоню его?
— Он торопится на самолет, — сказал Руперт. — К тому же ты раздета.
Корделия была в пижаме.
— Ну и что, — запротестовала она. — Там полно таких. Вон мужчина без штанов пытается заняться любовью со статуей.
— Это мой Пинкки! — вскричал Арчи, выбегая прочь.
Я почти пришла в себя.
— Дорогая, сейчас же отправляйся в постель, — велела я Корделии. — И не смотри больше в окна. Руперт, ты не мог бы сказать что-нибудь Арчи? Может, им лучше зайти в дом?
— Благодарю покорно, на сегодня мой лимит рыцарских поступков исчерпан. Руку дергает просто ужасно. Иди и задерни занавески, если тебе так больше нравится. Нет, подожди. Я хочу с тобой поговорить. Спокойной ночи, Корделия, — вежливо добавил он, заметив, что она собирается подслушивать. — Так скажи мне, — продолжал он, когда мы наконец остались одни, — что все-таки произошло у вас с Максом? Я чего-то не понял?
— Все было хуже, чем ты подумал.
Когда я рассказала Руперту, что Макс, кажется, хотел убить меня, он с хохотом уселся на стол.
— Ты напился… — Меня обидело, что он так развеселился, когда я была на волосок от гибели.
— Верю. Вряд ли мне пришло бы в голову ударить человека столом, будь я трезвый. Я даже не смог бы себе такого вообразить. Припиши это и вдохновению, которое я испытываю из-за того, что премьера прошла. И удалась. И… Ладно, мне все равно, что ты думаешь. Так о чем мы?
— Макс хотел убить меня.
— Хэрриет, не дури. — Руперт попытался унять веселье. — Мужчины не душат девушек из-за того, что те отказываются переспать с ними. По крайней мере не посреди вечеринки, когда им могут в любой момент помешать.
— Он запер дверь, — напомнила я. — А ты-то почему здесь оказался?
— Хотел взять сигару. И кое-что записать. Меня неожиданно осенило: что-то не так со светом в последнем акте.
— Ну, можно считать, что мне повезло. Все были уверены, что Макс в Рио-де-Жанейро. Он бы спрятал мое тело за стол, надел свой костюм, запер дверь и спокойно удалился. Труп не должны были обнаружить до утра. К этому времени он бы уже летел в самолете над океаном. Никому бы и в голову не пришло связать его с убийством. Никаких мотивов. Он бы был в безопасности.
— У тебя навязчивая идея. Тебе всюду мерещатся убийства. Почему вообще Максу потребовалось тебя убивать? Я тоже порой бываю несдержан, но мне же не приходит в голову тебя душить.
— Я хочу, чтобы ты отнесся к этому серьезно. Он хотел убить меня, потому что я обвинила его в покушении на жизнь моего отца. — Я объяснила Руперту свою догадку. — Эта мысль пришла мне в голову, когда я встретила Каролину Фрэншем. Она рассказала мне, что безумно влюблена в папу. Чарлз все время говорил о мотивах. Понимаешь? Макс боялся потерять деньги. Мне, конечно, сложно это понять. Он вроде бы всегда боготворил папу. И надеялся, что я буду рассказывать ему обо всех действиях полиции, что я и делала исправно, потому что у него было железное алиби. Конечно, у меня нет доказательств. Но как ты считаешь, может, стоит рассказать все Чарлзу и не дать
