сахарном мире – это история нереализованного потенциала и того, как возникшие еще во времена Великой депрессии надежды на лучшее и более справедливое будущее для товаропроизводителей, которого можно было достичь благодаря диверсификации культур и кооперативному производству, были разрушены в течение нескольких десятилетий. Впрочем, нельзя сказать, что этого никто не предвидел. Когда в 1930-х годах критики плантационной экономики боролись за то, чтобы сахарный тростник выращивали мелкие землевладельцы, они прекрасно понимали, что поставщиков тростникового сахара много, в то время как спрос на него контролирует лишь небольшое количество влиятельных игроков. Искажения на мировом сахарном рынке – вот что лежало в основе спада, покончившего с сахарными кооперативами на глобальном Юге. Программы перестройки, предложенные в 1980-х годах, должны были привести к свободе рынка и приватизации, но в итоге предлагали не долгосрочное лекарство, а всего лишь паллиатив. Своим появлением они предвозвестили циничное и одностороннее отступление из отрасли государства. В то же самое время Индия отказалась от регулирования цен на сахар, отчего «вошел в штопор» ее некогда национально-освободительный проект, призывающий вести промышленное производство сахара при помощи кооперативов. Как мы увидим в следующей главе, эти сахарные кооперативы и корпорации глобального Севера, выросшие благодаря тарифным барьерам, направили внимание на глобальный Юг.
13. Корпоративный сахар
К 1980-м годам сахар вошел в корпоративную эпоху, в которой тон задавали глобализация, отмена государственного регулирования рынков и растущее влияние транснациональных корпораций. Производство и потребление сахара поразительно возрастали по всему земному шару. А вот объемы международной торговли сахаром сокращались: с 1920-х годов сахарная промышленность все больше настраивалась на внутреннее потребление, и пятьдесят лет спустя оно уже занимало 75 % всего рынка. В этот момент в Японии и США еще только должно было начаться производство кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы, столь печально сказавшееся на производителях сахара глобального Юга1.
Как мы уже отмечали, национальные интересы и протекционизм вполне объясняют упадок международной торговли сахаром. В дни Адама Смита протекционизм осуждался как несправедливое явление, причастное даже к таким бесчеловечным социальным институтам, как рабство. Кроме того, он считался излюбленной стратегией слабых наций, пытающихся защитить свои неэффективные экономики от конкуренции. Но история показала, что в случае сахара не самые слабые, а самые сильные экономики – США, ЕС, Япония – были приверженцами политики протекционизма. Этому не стоит удивляться, поскольку история сахара имеет еще множество примеров того, как промышленный капитализм получал невероятную поддержку от государства, не в последнюю очередь благодаря жестким пошлинам и щедрым субсидиям на экспорт. Роль государства в развитии мирового капитализма со временем только усиливалась, и особенно заметна была его роль в мире сахара. Это, в свою очередь, объясняет парадоксальную ситуацию наших дней, в которой мощная политика протекционизма позволяет огромным транснациональным корпорациям развиваться в сахарном мире и господствовать в нем.
Благодаря сочетанию широко выделяемых субсидий и высоких пошлин на импорт ЕС предоставил своим компаниям возможность экспортировать или, скорее, просто сбросить на мировые рынки миллионы тонн сахара. На пороге XXI века доля ЕС в мировом экспорте неочищенного сахара составляла 17 %, а в экспорте белого очищенного сахара – 30 %.
По объемам экспорта неочищенного сахара ЕС уступал лишь Бразилии (26 %), но шел впереди Таиланда (9 %) и Кубы (8 %)2. Оксфордский комитет помощи голодающим («Оксфам»), одна из самых важных и влиятельных неправительственных организаций мира, прекрасно обозначил ситуацию: «Европа каждый год сбрасывает на рынок пять миллионов тонн избыточного сахара, искусственно понижая цены и лишая эффективных производителей развивающихся стран потенциальной прибыли»3.
Тем временем в США отечественные производители сахара и подсластителей заняли доминирующее положение в системе патронажно-клиентных связей, которая была ключевым элементом американского сахарного королевства. Было установлено, что всесторонняя реформа сахарной политики США и ЕС позволила бы странам глобального Юга в 1990-х годах повысить цены на треть по сравнению со средним уровнем, тогда как карибские сахарные поместья могли бы добиться повышения цен на 68,2 %, и многие из них продолжили бы существовать4.
В то время как в Европе и США крупные сахарные корпорации процветали под защитой тарифных барьеров, правительства в странах глобального Юга решили отказаться от протекционной политики и особенно от корпоративных проектов. Международные консультационные фирмы и Всемирный банк реструктурировали свою сахарную промышленность, что, как правило, происходило за счет мелких землевладельцев и кооперативов. Впрочем, последние теперь далеко не всегда имели штаб-квартиру только на глобальном Севере, но могли располагаться и в Южной Африке, Таиланде, Китае и Латинской Америке. Тем не менее, ряд мультинациональных компаний, которых становилось все меньше, контролировал и вложения в отрасль (удобрения, семена), и ее продукцию (например, безалкогольные напитки, продовольствие и топливо). В наши дни сотни миллионов фермеров и еще больше потребителей остаются в зависимости от объединенного фонда продовольственных корпораций, которые увеличивают свое богатство, расширяя пропасть между ценами для фермеров и для потребителей5.
Тем временем площадь посевов, отведенная под сахарный тростник, стремительно расширялась по мере того, как правительства на глобальном Юге, а также крупные производители – Бразилия, Индия и Таиланд – осваивали изготовление этанола, чтобы спасти свою промышленность от уничтожения, которым ей грозили демпинговые цены на сахар и протекционизм индустриальных стран. Это расширение обременило мир тяжкими экологическими последствиями, и все же потребляющие домовладения ежегодно субсидируют отрасль на $50 млрд6. Тенденция к замене сахарных плантаций небольшими земельными участками исчезла; вернули себе популярность капиталоемкие плантационные предприятия, которые, подобно горнодобывающим компаниям, стремились извлечь из почвы максимум прибыли при минимальных затратах.
Ужасное положение рубщиков тростника
Поскольку мировой экономический строй не поменялся в пользу бывших колоний, производящих сырьевые товары, неудивительно, что на пороге XXI века Международная организация труда заметила, что бедность среди работников, занятых возделыванием сахарного тростника, кажется непреходящей7. Мигранты из нищей глубинки или с соседних островов все так же выполняли грязную, опасную и изнурительную работу – рубили сахарный тростник. В прошлом они прибывали с Мадуры в Восточную Яву, с Ямайки и Гаити на Кубу или с нагорий Пуэрто-Рико на южное побережье страны. Сегодня они приходят из засушливых областей Западной Индии в «тростниковые пояса» Махараштры или Южного Гуджарата; с северо-востока Бразилии – в «сахарный пояс», расположенный в штате Сан-Паулу; с перуанских гор – на побережье или с Гаити – в Доминикану. Долговое рабство, в котором удерживают трудовых мигрантов вербовщики и наниматели, сегодня столь же распространено, как и в прошлом, на современных крупных сахарных плантациях по всей Азии, Латинской Америке и Южной Африке. Например, в Мозамбике вербовщики до сих пор ездят по деревням и собирают рабочих – точно
