заблестели, но этот смех прозвучал глухо, а затем превратился в низкий стон боли.
- Ты убил его. Мой мальчик, мой красивый мальчик. Ты убил его. - Слезы подернули ее веки, но губы были раздвинуты, обнажая мелкие зубы, как у загнанной в угол пустынной кошки. - Только за это ты будешь страдать, как никто другой.- Она сплюнула на землю.
Перед глазами у Хуэя все поплыло. Он все еще чувствовал, как его ярость разгорается с каждым мгновением, пока он не был уверен, что она поглотит его.
- Кен не должен был умирать, - пробормотал он невнятно. Царапины на его лице горели от того, чем она их заразила. - Разве ты не видишь? Это была твоя жажда власти...
- Ты отнял у него жизнь! - Ее крик превратился в визг, и в нем Хуэй услышал только безумие.
Хуэй направил на нее свой меч. Лунный свет мерцал на бронзовом лезвии.
Исетнофрет насмешливо посмотрела на него, покачиваясь вслед за его кончиком, как будто провоцируя его напасть. Она скользнула в сторону и начала кружить вокруг него. Хуэй изо всех сил старался уследить за ней, но каждое движение было медленным и неуклюжим.
- Ты думаешь, что любое земное оружие может причинить вред такой, как я? - спросила она. - Сет благословил меня своей силой. Он видел мою преданность ему, мою жертву. Сет, Сет, Повелитель Хаоса, наш Бог Огня и Пустыни, Король Зависти, Мастер Обмана.
Она улыбнулась, и ее веки затрепетали, закрываясь в экстазе.
Хуэй увидел свой шанс и шагнул вперед, но он был слишком слаб, слишком тяжеловесен. Внутренне он проклинал себя. Конечно, он не мог потерпеть неудачу сейчас, после всех жертв, после столь упорной борьбы, чтобы достичь этого момента.
Глаза Исетнофрет открылись, и они были жестче, чем когда-либо.
- Сет, Повелитель Насилия! - воскликнула она. - Смотри!
Она ткнула пальцем в ближайшую траншею.
Хуэй вгляделся в глубину. Темнота на дне извивалась, и когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел, что траншея заполнена ядовитыми змеями - кобрами, их украшенные драгоценными камнями капюшоны поблескивали, и рогатыми гадюками, охристая чешуя которых казалась призрачной в темноте. Их было множество, возможно, сотни, они извивались и обвивались друг вокруг друга.
- Змеи служат мне, как я служу Сету, - выдохнула она.
Хуэй, пошатываясь, отошел от края траншеи. Мир, казалось, двигался вокруг него, как будто произошло сильное землетрясение, и он пошатнулся, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие.
- Наконец-то у меня будет власть, которую я заслуживаю.
- Камень Ка уничтожен, - прохрипел Хуэй. - Как и твоя мечта о бессмертии.
Исетнофрет ходила вокруг него, вне досягаемости его клинка.
- Но Египет все равно будет моим. Дары, которыми наделил меня Сет, позволят мне подчинить гиксосов своей воле. Царица Лостра, молодой фараон, твой хозяин Тан... Все превратятся в прах. Этой ночью я вознесусь на высоту богов.
- Нет. - Хуэй слабо взмахнул мечом.
- Всю свою жизнь я боролась, и рассчитывала, и лишалась простых удовольствий простых людей. - Исетнофрет, казалось, разговаривала сама с собой, продолжая кружить. - Я согласилась выйти замуж за твоего отца, этого слабого и трусливого человека, потому что его должность давала мне необходимое влияние. Он подарил мне сына, прекрасного сына, единственное хорошее, что он когда-либо делал для меня за свою несчастную жизнь. Она снова сплюнула. - А когда он взял эту свиноматку в качестве второй жены, его больше не интересовала ни я, ни его сын.
- Она была хорошей женщиной.
- Я молилась Сету о ее смерти, и он ответил мне. - Ее голос был холоден, как пронизывающий ветер над Синаем.
Хуэй покачнулся и почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Взяв себя в руки, он, спотыкаясь, двинулся вперед.
Глаза Исетнофрет вспыхнули. Она знала, что победа над ним была на расстоянии одного вздоха.
- А ты сын своего отца до мозга костей.
Его мать хотела ранить Хуэя своими словами, но он почувствовал гордость. Он помнил порядочность Хави, его великодушие и любовь, его глубокую веру в долг и честь. Огонь в сердце Хуэя разгорелся ярче, прогоняя некоторые последствия яда, которым она отравила его разум.
Хуэй сделал выпад своим мечом, но это был вялый удар, и его мать рассмеялась. Он снова проклял себя, но становился все сильнее.
Исетнофрет, казалось, тоже это почувствовала.
- Теперь твое время истекло.
Она сняла бретельки своего платья и позволила ткани соскользнуть вниз по ее телу, пока не предстала перед ним обнаженной. Лунный свет играл на изгибах ее груди, живота и бедер.
- Я обнажаюсь перед Сетом, чтобы он мог видеть, что мои намерения чисты, - выдохнула она. - Я предлагаю ему себя и стану его супругой. - Ее губы скривились в жестокой улыбке. - Ты умрешь так, как всегда было задумано. А потом я разрежу твое тело и развею его по всем четырем ветрам, так что загробной жизни тебе будет отказано. Но здесь ты не останешься в ловушке. Нет. Я поглощу твою иссохшую душу, и она лишь усилит мою мощь. И тогда даже Тан не сможет противостоять мне.
Когда Хуэй посмотрел на ее наготу, он подумал о ее встрече с Кеном у пирамиды в Лахуне. Отвращение усилило его, склонив чашу весов, когда он боролся со своей собственной совестью. Исетнофрет украла у него не только отца, но и брата. Она портила все, к чему прикасалась. Нельзя было позволить ей выжить.
Исетнофрет воздела руки к небесам и пробормотала слова на том же языке, которые эхом отразились от Камня Ка. Ветер стал холоднее, и он вздрогнул. Звезды над головой, казалось, гасли, как свечи, задутые жрецами в храме в конце ритуала.
Тень пронеслась по некрополю, сгущаясь позади Исетнофрет, обретая форму. Высокая фигура, черная, как ночь, с головой зверя. Края колыхались, но Хуэй был уверен, что смотрит на самого Сета. Щели света мерцали, когда глаза открывались.
Ему это приснилось? Был ли это бред? Остатки яда, струящегося по его венам?
Хуэй снова вспомнил тот тайный ночной ритуал у пирамиды в Лахуне и безумное желание, в котором Исетнофрет позже призналась ему, когда навестила его в тюрьме. Вознестись
