прожилки. Сжал мои плечи:
– Тисаана, вернись!
Я совершила отчаянную попытку вернуть контроль над своим телом. И на мгновение мне удалось ощутить тепло его кожи под пальцами.
Но потом Решайе схватил меня и отбросил назад:
…Нет. Ты сделала свой выбор…
Я падала все дальше в паутину собственного разума, где тени и воспоминания становились все темнее. Нити обвивали и душили меня.
Мир начал меркнуть.
Последнее, что я увидела, была мрачная решимость на лице Макса, когда его веки поднялись – и он растворился в пламени.
Глава 75
Макс
Мир стал ослепительным, ярким и невероятно быстрым. При движении приходилось сдерживать мощь, рвущуюся наружу из каждого мускула. С каждым вдохом мне казалось, что я вбираю в себя грозовой разряд. Я существовал везде сразу и нигде. Я впервые ощущал себя свободным и в то же время находился в ловушке, в какой еще не доводилось бывать.
Я вырвался из рук Тисааны и закружил в воздухе над головами оцепеневших гостей. Я все еще чувствовал боль, хотя мое тело приняло совершенно другую форму. Ее магия проникла в кровь.
В комнате становилось все темнее. Тисаана выпрямилась, по ее следам шла смерть. Синее пламя растекалось бурлящими волнами, но оно не грело и не давало света. Тем не менее его языки пожирали занавески, стены и плоть гостей.
– Ты бросил меня. – Ее голос впивался в уши неестественным, нервирующим эхом. – Ты получил от меня все, но несмотря на это бросил.
Она шагнула вперед. Разложение и синее пламя подбирались все ближе к охранникам и гостям, которые к этому времени уже лезли друг на друга в поисках спасения.
Я бросился наперерез, ограждая их огненной стеной своего тела. Некоторые солдаты с бессмысленной храбростью устремились за нами, хотя многие их товарищи обратились в бегство.
Я поднырнул к Тисаане, сворачиваясь кольцами, чтобы окружить ее щитом своего тела. Но я не привык управлять этой формой. Я не мог уклоняться так ловко, как обычно. По позвоночнику ударила боль от пореза в нижней части тела.
«Да что с тобой такое?! – хотелось закричать мне. – Я стараюсь помочь».
Со всей силы толкнул солдат к стене, из моего горла вырвалось шипение. Но я оказался в невыгодном положении, пытаясь одновременно защитить Тисаану от солдат и солдат от Тисааны. Словно челюсти сжимались на моем горле.
От следующего удара у меня снова вырвался крик. Эта рана была намного серьезнее первой. От боли перехватило дыхание, незнакомое тело свилось спиралью и накренилось.
Я бросил взгляд на свой хвост и увидел почерневшую кровь, сверкающую в огненных бликах. Тисаана стояла с Иль Сахаем в руках, знакомые черты свело мучительной яростью Решайе.
Я надеялся, что, если смотреть на мир через завесу яркого пламени, мне будет проще сделать то, что я должен.
Но я ошибался.
Я бросился на нее, остановившись лишь в последнюю секунду так, чтобы она отшатнулась к стене. Каждый раз, когда я приближался к ней, независимо от моей скорости, она замахивалась на меня мечом и каждый раз попадала.
В зале воцарилась полная темнота, если не считать отблесков моего пламени и пестрящих синих теней на ее лице. По мраморному полу разбегались опасные глубокие трещины; камень не выдержал жара и разлагающей силы магии.
В зале все еще оставались десятки людей, застрявших между трещинами в полу или просто слишком напуганных, чтобы догадаться бежать. Но поместье было куда больше этого зала. В нем должны быть сотни людей. И многие из них были друзьями Тисааны.
Я снова описал кольцо вокруг нее.
Еще один удар, еще один порез, еще одна волна боли от разложения.
Вернись, Тисаана. Покажи мне свою напористость. Покажи мне, что ты можешь это сделать. Покажи мне, что мне не придется уходить отсюда одному, упрямая зараза.
Я не мог потерять и ее. Просто не мог.
Я принял человеческий облик и остановился прямо перед Тисааной. В глазах ее была злоба, а щеки мокры от слез.
– Ты предатель! – выкрикнула она без акцента.
Она перестала походить на человека, вся обмотанная голубыми лентами света, залитая кровью. Я впервые заметил следы побоев на ее лице и изорванную в клочья одежду.
От гнева окружающее меня пламя разгорелось ярче.
Тисаана. Моя Тисаана, истерзанная всеми чудовищами мира.
Я схватил ее за плечи и прижал к стене, не обращая внимания на протестующий рык Решайе и обжигающую ладони боль.
Я держал ее там, заперев в ловушке. А потом обнял.
Я не верил, что это происходит. Я не мог отпустить ее.
По моему телу расползалось разложение, а по ее – волна пламени, синие и черные пятна плясали по нашей коже. Я прижался лбом к ее шее, хотя кожа горела от этого прикосновения.
– Вернись, – прошептал я. – Тебя ждет еще так много дел.
Решайе зарычал, пальцы впились когтями в мою спину. Глаза заслезились от боли, когда по коже расползлись ленты гнили.
Ее тело содрогнулось.
– Почему они всегда так поступают со мной? – рыдала она. – Почему они всегда используют меня и выбрасывают?
Голос дрожал так сильно, что мне почудился в нем отзвук акцента. Неужели говорила Тисаана? Мое сердце подпрыгнуло от радости и одновременно оборвалось от страха.
Я услышал глухой звук трескающегося мрамора, ощутил, как пол начал плавиться под ногами. Издалека доносились перепуганные крики. Точно так же, как в Сарлазае.
Мир по краям начал расплываться. Боль становилась невыносимой. Я почувствовал, как Тисаана обмякла в моих руках.
Она убивала меня. Мы убивали друг друга.
И если так суждено, то я хотел – всей душой хотел – сгореть здесь вместе с ней. Пусть наши кости покоятся вместе.
Но.
«Пообещай мне!» – потребовала она.
– Ты еще не закончила с делами, Тисаана, так что возвращайся.
И когда я поднял ее лицо и прижался губами к ее рту, потому что не мог больше ничего придумать в отчаянии, я молился всем богам, готовым слушать, чтобы этот поцелуй не стал последним.
Глава 76
Тисаана
Лицо матери на оскверненном трупе, лицо Серела, проступающее на изуродованном лице Воса, лицо Эсмариса, искаженное тенями и похожее на лицо демона. Шрамы на моей спине множились, открывались, из них сочилась кровь, они заживали и лопались снова.
Я видела, как мою семью забили до смерти в шахтах. Видела, как Серела сбила рухнувшая глыба мрамора, как того мальчика в перевалочном пункте. Я видела, как красивое лицо Макса покрывается уродливой гнилью под моими пальцами.
Серебристые нити разума все туже и туже обвивались вокруг меня, накрепко связывая с уродливым прошлым и будущим, как муху, пойманную в паутину.
«У тебя ничего не получится. Ты несешь смерть всем, кого любила. Ты позволяешь им жертвовать собой ради тебя, а потом отплачиваешь таким образом?»
Я не знала, кому принадлежит голос – Решайе или мне самой.
До меня долетали только вспышки того, что происходило снаружи, – вспышки синего и оранжевого, пламени и гниения. С каждым
