и просила остановиться. Но никто не откликался. Только Ворон больно цеплялся когтями в шею, заползаяя ими под череп. Царапал и скалился, пока я не раскрывала воспалённые глаза…
Небо было непривычно чистым от звёзд. Или же моя голова слишком сильно кружилась, и всё смазывалось, когда я широко распахнутыми глазами глядела в ночное небо и рвано дышала ртом. Сон. Это был всего лишь сон. Давно забытый и нежеланный в моём сознании сон. Мне думалось, что я избавилась от кошмаров о Гризоне и его истязаниях. Отрывки этого ужаса уже смешивались во взбудораженном мозгу, оставляя после себя лишь страх и реальную боль. Правое бедро болело от тисков, с которыми моя раненная ладонь сжимала его. А шея скрипела и словно была обколота миллионами мелких иголочек, из-за чего я еле шевелила ею. Но я всё же заставила себя встать. Сердце по-прежнему не переставало колотиться, отдаваясь в моём горле глухими ударами.
«Они все поймут…»
Я принялась мысленно проговорить историю правления хранителей, чтобы хоть как-то себя отвлечь. Пока я вспоминала кровавую расправу, которую устроил хранитель воздуха советнику, посмевшему использовать силы его ребёнка для сотворения оружия, мои пальцы нервно вцепились в деревянное кольцо на мизинце. В каком-то полуразваленном и разорванном учебнике я прочитала, что тело Нояра III обнаружили во дворце Труновых со вскрытым животом, высунутыми наружу костями и до неузнаваемости обезображенным лицом. Опознать его удалось по одеждам, да и хранитель не желал оставлять свою месть тихой. Вскоре его гнев обрушился и на Труновых — правителей, под чьим благом служил хранитель земли. Король Имортий Трунов с крайними недовольством и завистью относился к хранителям, но не мог пойти против остальных трёх государств. Он никогда не скрывал своего презрения и пренебрежнея. Не раз Имортий позволял себе неблагоприятно высказываться в сторону хранителя земли и делать двоякие намёки. Растерзанное тело советника в замке Имортия было открытой насмешкой, клеветой и угрозой в предстоящей войне. Однако король был настолько ослеплён ненавистью, что осмелился отправить своих гвардейцев в бой с хранителем воздуха. От его руки и пало семейство Труновых, а в живых остался только десятилетний Кристиан, позже женившийся на своей кузине и давший род Ратирасу Трунову — последнему из Труновых.
Мои воспоминания лихорадочно вращались вокруг знаний из учебников, когда-либо прочитанных мною. Строчки мелькали перед глазами. Я рисовала в голове картинки затерянных полей пиковых шказов — племена древних Войдов, отрёкшихся служить на благо кланам. Более двух сотен лет тому назад Войглорд поднял восстание против кланов, отказываясь служить им верой и правдой. Вызвано это было ненавистью и горем клана, когда их слабых детей отбирали у семей и отравляли на кровавые бойни, чтобы сильнейший сам пробил себе путь к службе. Из таких детей едва ли один выживал, чего говорить о большем. Тогда Войглорд обратился к клану Кимли, чьи родословные пестрели магами и колдуньями. С помощью древнего заклинания, которое нынче не отыскать в лучших библиотеках мира, Кимы наградили Войдов б о льшей скоростью, силой и зрением. Это заклинание отпечаталось на их внешнем виде и дальнейшем потомстве. Их мышцы словно были сделаны из стали, а рты — напичканы зубами из слоновой кости. «шказское нападение» — как позже прозвали это событие — лишило клан Околь наследников и многих львов (их священных животных). Тогда основы правления перешли в руки Лирая, укрепляя власть этого клана. Лев Введенский, сын моего предка Виктора Введенского, вместе с армией Расскай и оставшимися хищниками клана Околь прогнали Войдов на затерянные поля. Войдам, избежавшим участи заклятия Кимли, дали выбор — остаться и служить кланам или пойти за своими сородичами. С тех пор жестокие обычаи в воспитании детей Войглорда исчезли, а на их место пришли лагеря и военные школы.
На затерянных полях, куда изгнали восставших Войдов, Аггнийцы выковали им особые кандалы (в обмен на тайную службу), не позволявшие Войдам покидать то место. Однако позже, когда Лев Введенский принялся истреблять мятежников клана Кимли без угрозы войны с Хорайа, посмевших помочь бунтующим (даже уговоры Лилианы Рагозы — тогдашней главы клана Расскай — не убедили Лирайца пощадить виновных), стало известно, что заклинание так просто не сдержать Аггнийским железом. Они изменили его суть, но не искоренили. Когда Лев убивал последнюю колдунью, причастную к заклятию, её посмертными словами были:
«Не всегда свержение власти имеет место быть. Иногда достаточно лишь некоторых изменений. Аггнийское железо слилось с нашим колдовством. И со временем кандалы сменятся пиками».
«Шказар» — с древне-имовского языка клана Кимли переводится как «Дикий зверь» или «Жестокость иной вселенной». Так прозвали ожесточённых и звероподобных Войдов, точнее их называют «пиковыми шказами», потому что затерянные поля, в которые их прогнали, стали сменяться высокими железными пиками. Они сохранили в себе дар Аггнийцев и не позволяли шказам покинуть поля, но и смешали в себе древнюю магию Кимов, насыщая тех ещё большей силой.
Дыхание стало приходить в норму. Я провела левой рукой по здоровому бедру. Тёмное небо уже перестало кружиться над моей головой, и я посмотрела вниз. Помнится мне, Николай говорил, что где-то есть ручей. Я повернула голову, чтобы глянуть где Гриил и Томас, о которых я напрочь забыла. Войд развалился на влажной траве, и даже в темноте его лицо показалось мне бледным. Я обвела взглядом ближайшие деревья, но нигде не увидела Николая. Тогда глянула на правую ладонь, чтобы оценить серьёзность раны. Каково же было моё удивление, когда на месте царапины я увидела лишь чистый глубокий порез. Без засохшей грязи и крови того Кима. Моя ладонь была чистой, хоть и не целой. Затем я посмотрела на бедро, и то оказалось перевезяно белой лентой. На ней виднелась всего пара капель уже засохшей крови.
Не обращая внимания на боль, я встала на ноги. Снова посмотрела на болезненного Томаса, гадая, что же с ним не так. Только собралась развернуться и пойти искать Николая, как его тягучий голос раздался позади меня:
— Не спится на ночь глядя?
— Чёрт возьми!.. — задушено выкрикнула я. — Не пугай так, — уже более спокойно добавила.
— Прошу прощения, и не думал, — Николай вышел из темноты под лунный свет, поднимая ладони. — Как самочувствие?
— Могло быть и лучше, но я справлюсь, — моё внимание снова привлекла повязка на бедре. — Это ты?..
— Ты уже спала, когда я принёс воды, — Николай просто пожал плечами, но в его глазах блеснула какая-то угрюмая серьёзность. Словно Гриилу потребовалось сдать отчёт. — Рана на бедре хоть и не сильно, но кровоточила. Пришлось сделать перевязку, пока
