коли Коркут уж в жизни ее нескладной случился. Другому уж позволила себя целовать. Да, все позволила…
Не хочет Ваньку обманывать, не хочет ему жизнь портить. Пусть какую другу честную девочку себе для женитьбы сыщет, а она… Чай, не для счастья она, Нежданка, родилась…
И вина на ней такая… И перед Ванькой вина, и перед всем княжеством.
Запылает родная земля по весне пожарами степными, всех уж она, Нежданка, погубила. Чай, и этот конек узорный сгорит… Не бывать счастью там, где она появляется.
Не знает еще Ванька, в чем она виновата, да уж сил никаких нет, чтобы все обсказать.
— Пойду я, — прошептала.
Рукой так показала, чтобы не ходил за ней. Да, в сторону деревни обратно поплелась.
Глава 68. В семье
Тетка Любавы уж у калитки на морозе стояла, под грушей топталась, Нежданку ждала. Доложили ей соседи, что девчонка с путанными волосьями и серыми морозными глазищами с чужих саней у деревни соскочила и про избу Любавы у мальчишек спрашивала.
Поняла сразу Любава, что Нежданка сама как-то до Медоваров добралась.
Обещал Ванек-лопоух, что привезет девчонку через две седмицы. Давно уж в Медоварах энтот парень поселился, давно с теткой Любавой дружбу свел. Еще три года назад ей все про Нежданку рассказал, во всех подробностях поведал — как с мачехой жила, как от злой толпы из дома бежала.
С тех пор и ждала ее Любава, каждой проезжей девчонке в глаза заглядывала. Уж така судьба сложная у племяшки, у младшей дочки Даренкиной, что и врагу не пожелать. Как уж не приветить, под свое крыло не принять, у печки в избе не пригреть сиротинушку.
Издалека Нежданку сейчас Любава на улице углядела — уж сразу кровь родную признала. Похожа на Даренку глазами, статью в отца пошла, да, уж не робкая девчонка забитая, спинка ровная, стан гибкий, смело вверх подбородок дерет, даже когда слезами заливается. А то, что волосья под платком уж в воронье гнездо сбилися, то не беда, то всегда поправить можно.
Да, что ж такое случилося, что лица на девке нет, идет слезами горючими сугробы поливает.
— Пойдем, пойдем в избу, родная моя, — обняла тетка Нежданку за плечики и сама в калитку подтолкнула. — Не обидит тебя больше никто, с нами будешь жить, под надежной защитой.
Присела Нежданка в избе на краешек скамьи, и сама уж не помнила, как тетка Любава платок с нее снимала, потом тулупчик расстегивала, снег с тулупа девчонке глазастой велела в сенях смести. А сама уж даже сапожки с нее снимает, ножки греет, носки шерстяны натягивает.
— Пойдем, пойдем, щей тебе налью, — к столу тетка Нежданку ведет. — Утку с яблоками в печь поставила, как уж узнала, что ты приехала… Щей похлебаем сначала, там и утка подоспеет.
Ребятня из-за печки выглядывает осторожно, да такие ладные все малыши, друг на друга похожие — две девчонки и три пацана.
— Внучата мои, — гордо тетка Любава на ребятишек показала. — Старших дочек детвора.
— Без гостинцев я к дитям приехала, — Нежданка сквозь слезный туман чуть слышно вымолвила. — Не подумала совсем…
— Да, успеется еще с гостинцами, еще вся жизнь впереди, чтоб гостинцы друг другу дарить, — засмеялась тетка Любава. — Вот уж придумала, об чем беспокоиться.
— А у нас у рыжей коровы вчера теленочек народился, — важно выступила вперед сама махонька девчонка. — Такой же рыжий, как мамка, да с белыми пятнами.
Уж самой большой своей радостью с гостьей поделилась. Как будто того и не хватало всем для начала разговора, чтоб тетку двоюродну обступить.
— А мне тятенька сабельку вырезал, — мальчонка постарше уж важно щеки дует.
— А у нас у черной курочки все яички с двумя желтками получаются, — то уж девчонка конопатая сказывает.
— Нежданка, пойдешь с нами завтра на горку кататься? — самый младший за подол тянет.
— Тетя Неждана, а дай бусинки посмотреть?
Вона как. «Тетя Неждана» уж она теперь. Да, когда ж такое случилося?
— А ну, сидайте все по лавкам, обедать пора, — разогнала ребятню хозяйка.
Ложки на стол положили резные, с рыбками.
Взяла Нежданка одну ложку, в ладошке зажала, потом разгибала медленно пальчики да на рыбку резную наглядеться не может — такой уж родной она ей кажется.
— Энто папка мой еще вырезал, — тетка Любава заметила, чему дека дивится.
— У нас тоже таки ложки были, — чуть слышно Нежданка прошептала. — Деда Василя рыбки, с другими не спутаешь.
Утерла Любава слезу кончиком платка да дальше щи по плошкам разливает, ребятней командует, чтоб не баловались за столом да не обожглися.
Из сеней пришел бородатый мужик, рыжий, как полымя.
— Муж мой Лютобор, — с такой уж гордостью тетка Любава представила суженого, как похвалилася.
Да, чего уж тут скрывать — гордится она, что замуж за него пошла, не побоялась от семьи родной в таку даль поехать.
За стол влетели разом три хлопца, все рыжие — в отца. Ложки похватали, друг друга на лавке боками да локтями толкают, на Нежданку посматривают с интересом.
— Энта вона его, Лютобора, работа, — засмеялась тетка, да огладила парнишек по макушкам. — Кудеяр, Ладимир да Соловушка.
— Ну, ма, — недовольно заворчал младший.
Не понравилось парню, что его дитем представили.
— Соловей я, — гордо он сам Нежданке доложил. — Соловушка еще пять лет назад куды со двора улетел, — то уж мамке напомнил.
Засмеялась тетка Любава, не удержалась, сызнова младшего по вихрам потрепала:
— Восьмой он у меня, последний сынок, наш поскребышек, — разулыбалась мать. — Как уж такого не любить?
— Да, мамка! — засопел Соловушка. — Обижуся сейчас взаправду.
Засмеялась ребятня малая, цыкнул на них дед Люботор. Те сделали вид, что испугалися. А сами ладошками прикрываются да шепчтут уж друг дружке чего сызнова.
С мороза в избу две девки ввалились, такие веселые, румяные — огневушки-поскакушки из доброй сказки, сразу уж то Нежданке показалося.
Валенки девки к
