кредита за свою машину. И даже после этого на моём текущем счете осталась приличная сумма. Я устроил себе праздник, купив кое-какие продукты.
Возможно, я бы навсегда забыл о тайне пропавших органов, но позже в тот же день позвонил Майкельсон.
— Ты помнишь тот морг, куда забрали труп Оута? — спросил он.
— Больница Святого Джеймса. Что там опять?
— Кое-что пропало.
Я сразу же подумал о потрошителе трупов.
— Ты хочешь сказать, что был украден ещё один орган? — предположил я.
— Орган? Что? Нет.
— Тогда о чём ты говоришь?
Майкельсон понизил голос.
— Прошлой ночью кто-то украл труп Оута.
— Что?! Ты хочешь сказать, что они забрали всё его тело?
— Именно это я и говорю. Департамент хранит дело в тайне, пока они пытаются отследить местонахождение трупа. Украл ли его сумасшедший или кто-то ещё? Это должно быть как раз по твоей части, Далхой.
Я повесил трубку и откинулся на спинку дивана, чтобы подумать. Подушки и спинка моего дивана были обмотаны полосками серебристой клейкой ленты. Некоторое время назад кто-то вломился в мою квартиру и разграбил её, попутно исполосовав ножом мой диван. В ближайшие выходные мне придётся поискать на гаражных распродажах другую мебель.
Похититель органов становился всё смелее, так как продолжал заниматься своим хобби, не будучи пойманным. Он или она, поправил я себя. Это могла делать и женщина. Обычно, однако, именно мужчина предавался подобной фетишистской одержимости. Я не хотел знать, что он делал с органами, но у меня возникло неприятное подозрение, от которого у меня скрутило живот. Возможно, он любил фасоль Фава и вино "Кьянти". Но зачем ему красть целый труп? Было ли это просто совпадением, что он забрал печально известный труп Джеймса Оута, или это было сделано намеренно?
У меня самого есть ряд личных проблем. К счастью, фетишизм не входит в их число, как и некрофилия. Но у меня больное сердце, из которого я вероятно умру в один прекрасный день, когда перетружусь. И психолог сказал мне, что у меня лёгкая форма аутизма. Раньше это называли Синдромом Аспергера. Также я страдаю из-за навязчивых мыслей и не могу устоять перед желанием разгадать тайну, когда она мне попадается. Я знал, что должен расследовать кражу чьего-то трупа, даже если мне за это не заплатят. Я бы не смог спать по ночам, если бы не сделал этого.
Я приехал в Больницу Святого Джеймса и направился в морг. Биггс и его команда уже находились там. Сержант выглядел так, словно был готов рвать на себе волосы. Невозможность выкурить сигару, находясь в больнице, реально действовала ему на нервы.
— Только не ты, — сказал он, увидев меня у открытой двери морга. — Ты преследуешь меня, Далхой?
— Просто пытаюсь сделать снимок, который попадёт в журнал "Тайм", Биггс.
Я неторопливо вошёл в морг, и сержант не вышвырнул меня вон. Возле стены женщина-полицейский беседовала с доктором Ю и нервным белым мужчиной с короткой стрижкой, предположительно её помощником Артуром Куртцем.
— Я думал, вы поставили охранника за дверью морга, — сказал я Биггсу.
— Он был там всю ночь.
— Так как же вор пронёс труп Оута мимо него?
— Я не знаю.
— Должно быть, он в какой-то момент ушёл в туалет.
Биггс замахал руками.
— Он новичок в полиции. Молодой, имеет крепкий мочевой пузырь. Он клянётся, что ни на миг не отходил от двери.
— Значит, он заснул, — засомневался я.
— Он говорит, что не спал, — мрачно ответил Биггс.
— Но он вряд ли признается в этом, не так ли?
— Он хороший парень, Далхой. Я верю ему.
— Ты уверен, что труп был в морге, когда твой парень приехал сюда? — не унимался я.
— Он зашёл внутрь и проверил всё сам. Тело Оута лежало на том столе.
Биггс указал на тот же стол из нержавеющей стали, где я фотографировал лицо Оута.
Женщина-полицейский закончила допрашивать патологоанатома и её помощника. Я отошёл от Биггса, чтобы он мог поговорить с напарницей, и направился к Артуру Куртцу, имевшему ошеломлённый вид. Я назвал ему своё имя.
— Не возражаете, если я поговорю с вами, доктор Куртц?
Он моргнул и сосредоточился на моём лице.
— Вы из полиции?
— Я фотографирую, — сказал я, что являлось абсолютной правдой.
— Что вы хотите узнать? — спросил доктор.
— Эти органы пропадают уже около двух недель, верно?
Он кивнул.
— За это время вы не заметили ничего странного?
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
Его голубые глаза оторвались от моих.
— Что-нибудь необычное. Смешное, странное.
— Насколько мне известно, нет, — ответил Куртц, не глядя на меня.
— Вы что-то видели, не так ли? Что это было?
Куртц взглянул на патологоанатома. Я подумал, не велела ли она ему молчать.
— В конце концов, всё выяснится, доктор, — добавил я серьёзно.
Наконец, он посмотрел на меня.
— Это была мелочь. Просто мои нервы. Я не упомянул об этом полицейским, потому что это было неважно.
— Скажите мне, что это было. Если это действительно так тривиально, я даже не стану сообщать об этом сержанту Биггсу.
— Иногда я работаю допоздна, — начал Куртц тихим голосом. — Однажды вечером, около недели назад, когда я сидел за своим столом, просматривая кое-какие бумаги, я кое-что услышал.
— Где находится ваш стол?
— В офисе.
Доктор указал на дверь.
— Так что же случилось?
— Это был какой-то скользящий звук, я не знаю, как ещё его описать. Я встал из-за стола, чтобы посмотреть в чём дело. В этот час единственное освещение исходит от ночных ламп, которые всё время остаются включенными, чтобы мы не натыкались на столы в темноте. Большая часть морга была погружена в тень. Я услышал скрежет. Я подумал, что это, должно быть, крыса.
— У вас здесь много крыс? — спросил я.
— Нет, у нас никогда не было крыс, — встревожился Куртц. — Я даже никогда их не видел, а я работаю здесь уже три года.
— Итак, вы услышали скрежет. Как вы поступили?
— Я направился в сторону звука. — Куртц сглотнул и посмотрел на меня извиняющимся взглядом со слабой улыбкой. — Как вы можете себе представить, я нервничал. Скрежет исходил из-под одной из простыней, которыми был накрыт труп на столе. Когда я подошёл ближе, я увидел, как простыня поднимается и опускается, как будто что-то двигалось под ней.
— Какое имя было у покойника? — спросил я.
— Это был просто "Неизвестный". Какой-то бездомный, у которого случился сердечный приступ.
— Что вы сделали затем?
— Я стоял там, пытаясь набраться храбрости, чтобы поднять простыню. К тому времени я убедил себя, что это, должно быть, крыса, но я не хотел, чтобы она
