я думал, что она погибла в пламени своего отца.
— Аврора погибла в пламени своего отца, а я восстала из её пепла.
— Данте знает, что вы живы?
— Нет, и я хочу, чтобы это оставалось так. Я, может быть, и внебрачная дочь Косты, но я всё же его дочь. Да простит его Котёл, но Данте считает, что я желаю заполучить трон, который ему даже не принадлежит.
— Я сохраню ваш секрет.
— Я знаю. Я предвидела твою судьбу.
Лицо Габриэля становится бледным как глаза Бронвен.
— Прошу прощения?
— Бронвен может видеть будущее.
Лоркан не добавляет, что её ясновидение было даровано ей жителями Шаббе.
— И что вы предвидели? — спрашивает Габриэль очень нервным голосом.
— Люс отойдёт законному королю.
Бронвен переводит глаза на Лоркана, а затем на меня.
Они задерживаются на мне, и, хотя Бронвен не может говорить у меня в голове, я как будто слышу её мысли, спрятанные за восковой кожей её лба: будущее Лоркана зависит от меня, девушки без магических способностей, которая помогла недостойному мужчине захватить трон, который ему не принадлежит.
Я сажусь прямее.
— Бронвен, вы не видите, где прячется Данте?
«Даже если бы она могла это увидеть, Behach Éan», — дым Лора закручивается вокруг моих сжатых кулаков, скользкий и холодный, точно чешуя Минимуса, — «она бы тебе не сказала, потому что мы с ней заключили небольшую сделку сегодня утром».
«Лор…»
«Я помешал твоим планам, любовь моя?»
Я знаю, что он сделал это из благородных побуждений, но да, собственнические наклонности моей пары очень сильно помешали моим планам.
«Что, если это единственный способ лишить его трона?»
Его тени превращаются в руку, которая разжимает мой кулак и переплетает свои длинные пальцы с моими.
«Я предпочту прожить следующую тысячу лет без трона, чем провести хотя бы день без своей пары».
— Они могут разговаривать друг с другом? — шепчет Сиб Фибусу, который, должно быть, кивает, потому что она шипит: — Я знала! Я, чёрт побери, знала!
— Какое будущее меня ждёт, Бронвен? — спрашивает Габриэль.
— Иногда неведение — это благо.
— Скажите мне.
— Хорошо.
Она вздыхает.
— Ты погибнешь раньше, чем наступит следующее полнолуние.
Фейри, сидящий передо мной, застывает на месте, как и все вороны, находящиеся за столом.
— Вы когда-нибудь ошибались?
— Никогда.
Когда мурашки покрываю мою кожу, Лор отпускает мою руку и начинает рисовать круги на моей ладони.
— Значит, я покину эту гору в чёрном мешке? — голос Габриэля заставляет меня перевести внимание на него. Как и всех остальных. — Так я точно не выдам ваши секреты.
Бронвен кладёт локти на стол, словно желает получше разглядеть Габриэля, которого загораживает Ифа.
— Ты умрешь не от наших рук, Габриэль; ты умрешь от рук своего генерала.
ГЛАВА 60
Габриэль не произносит ни слова с тех пор, как Бронвен заявила, что Таво прервёт его жизнь. Думаю, мне бы тоже расхотелось болтать, если бы она объявила, что Сиб или Фибус собираются ударить меня в спину и отправить на небо. Или в преисподнюю. Ведь моя душа перестала быть чистой. Я, конечно, ещё не убила Данте, но я уже не раз об этом задумывалась.
— А что, если Габриэль останется здесь, в Небесном королевстве? — неожиданно спрашиваю я.
Габриэль поднимает глаза — а точнее поворачивает голову в мою сторону. Ведь его глаза всё ещё завязаны.
Несколько воронов шипят, словно я предложила вооружить его обсидианом.
— Так мы только отложим его смерть, — говорит Бронвен.
— А он может остаться? — спрашиваю я Лора.
Лор обводит членов Круга своими лимонными глазами.
— Думаю, что ему может быть предоставлена камера.
Настоящая.
«Я знаю, что ты доверяешь этому мужчине, но он был правой рукой Данте. Пока мы не поймём, кому он верен, я оставлю его за решеткой».
«Дай ему соли».
«Я это сделаю. В со временем. Когда удостоверюсь, что в его крови не осталось того вещества».
«Он сказал, что не принимал его».
«И почему я должен ему верить? Потому что он подарил тебе одноглазую лошадь?»
Я решаю не спорить, потому что мне понятна его подозрительность, но затем мои мысли переносятся к Арине.
— Её сейчас кормят, — тихо бормочет он. — Сибилла приехала на ней.
Чувство облегчения из-за того, что её не оставили там, стирает тонкий слой люсинской грязи, которая покрыла моё настроение с приездом моих друзей. Я даже начинаю улыбаться, но вспоминаю, что Риккио не выжил, что Джиа находится в заточении у фейри, что Антони поглотили те таинственные туннели, о которых я всё ещё ничего не знаю, а Имоген пропала вместе с лидером восстания людей.
Лор продолжает рисовать круги на моей ладони, но теперь нажимает на неё сильнее.
— Кахол, сними повязку, но его запястья пусть останутся связанными.
Когда ткань убирают, Габриэль не перестает моргать, а затем всё смотрит и смотрит вокруг.
— Ожидал чего-то другого, Мориати? — спрашивает Фибус.
Серые глаза Габриэля останавливаются на Фибусе. Затем он качает головой и переводит внимание на меня. Я улыбаюсь, но не уверена, что он замечает мою улыбку, потому что тени Лора встают у меня перед лицом.
Я пытаюсь отогнать их, но они не рассеиваются, создавая завесу между Габриэлем и мной.
«Что ты делаешь? Он знает, что я жива и здорова».
«Тогда почему он пялится?»
Я устремляю взгляд на тёмные облака дыма.
«Он, наверное, удивлён тому, что я сижу рядом с тобой. Так же как твои люди удивились, когда ты взял меня за руку».
Его низкое «пфффф» заставляет меня улыбнуться, пока он не произносит: «Наши люди».
Снова перевоплотившись в человеческое обличье, Лор подцепляет миску, наполненную ячменем и зелёными овощами, и придвигает её к нам.
— Давайте есть!
Он кладёт немного еды на мою тёмную керамическую тарелку, затем на свою, а потом продолжает накладывать мне ещё и ещё.
— Ты голоден, Мориати?
— Не до такой степени, чтобы меня кормили с ложечки.
— Я могу завязать твои руки спереди, чтобы ты мог их использовать.
Габриэль вздыхает.
— Это необязательно. После новости о своей смерти, у меня пропал…
Он замолкает, и его взгляд перемещается на Бронвен, женщину, закалённую огнём.
— Как мило, — бормочет Лор. — Тебе надо ей рассказать. Ей понравится эта метафора.
«Сомневаюсь. Моя тётя не очень-то меня любит».
Лор полностью поворачивается ко мне.
— Почему ты так говоришь?
Я приподнимаю одну бровь.
«Она разговаривает со мной так, будто я годовалый ребёнок».
«Дай ей время. Она жила без своей пары в течение пяти веков. Такое способно сломить даже самые добрые сердца».
— А что будет, если генерал умрёт, Бронвен? — спрашивает Фибус. — Это
