половины.
– Даже если так, он же всего лишь хильен, – напомнил Гвидо.
Королева фыркнула.
– Как ты думаешь, я стала бы приглашать просто хильена на все эти военные советы? Он как-то раз принял командование над ополчением своего князя и выиграл ему битву на Юоме, – она поймала ничего не выражающий взгляд брата и усмехнулась. – Ты со своим беспамятством пропустил много всего интересного, правда? Короче говоря, я точно знаю, что Юрье может лучше. И будет. Особенно если я скажу ему пару подходящих слов. Я даже готова изобразить, будто испугалась за его жизнь, уверена, это его вдохновит. И, как бы то ни было, он до сих пор мой единственный командир, который понимает язык Степей. Командовать степняками другому степняку я, конечно же, не доверю…
– Ты и так слишком им доверяешь! – вставил Гвидо. – Почему ты вообще так рассчитываешь на армию их кхана? Ему-то от твоих войн какая польза?
– Как?! – притворно ужаснулась Регина. – Ты смеешь думать, что благороднейший солнцеподобный кхан не окажет военной помощи своей невесте?..
До Гвидо даже не сразу дошло.
– Кому? – тупо переспросил он, когда снова обрёл дар речи.
– А, я тебе не сообщила? – её тон звучал спокойно и равнодушно. – Поздравь меня, я снова выхожу замуж.
Гвидо попытался осмыслить то, что услышал.
– Ты пошла даже на это, чтобы добиться заключения мира?!
Регина пожала плечами:
– Вполне, знаешь ли, обычное дело у нас, монархов.
Гвидо провёл рукой по лицу, собираясь с мыслями. Вот уж точно, сестрёнка всегда умела огорошить…
– Ты понимаешь, что Оттия этого не потерпит? – выходнул он наконец. – Ты с ума сошла. Народ ненавидит кочевников. Тебя сбросят с престола, не успеешь ты поцеловать своего кхана на вашей свадьбе. Такое могли бы простить какому-нибудь восьмипудовому Дордю с полной галереей надменных предков, но не Локки, которая сидит на троне всего три года!
Чужому человеку могло бы показаться, что лицо Регины осталось неподвижным, но Гвидо знал её слишком хорошо. Он заметил, как она стиснула зубы.
– Четыре, – сказала она голосом, в котором зазвучало что-то смертельно опасное, пускай пока и посаженное на цепь. – И Надзиратели видят, что за эти четыре года я уже сделала больше, чем иной Дордь за всю свою никчёмную жизнь! Если моя страна со мной не согласна, что ж, пусть брыкается сколько угодно, я готова. Но, клянусь, я добьюсь того, что меня запомнят как королеву, которая после сотен лет страданий и горя наконец избавила Оттию от угрозы из Степей. И, пропасть побери, я готова выйти замуж хоть за кханского коня, если этот брак поможет мне добиться того, чего не добился ни один из хвалёных прошлых королей!..
Она гордо вскинула голову и обворожительно улыбнулась.
– Мы поженимся сразу, как только прибудет мой жених. Да-да, прямо здесь, служитель у меня с собой, платье – тоже. И, добром или нет, этот день точно запомнят – королевы сотни раз выходили замуж в роскошных залах, а в поле я буду первой. Ай, нет, второй после Финнавар, они с этим… Гэйнором тоже, помнится, соединились браком где-то в лесу под раскидистым дубом, или какой ещё чуши там насочинял Шаумдорф…
– О, – сказал Гвидо без выражения, – так вот, значит, как. А я-то всё гадал, почему кочевники пошли на переговоры… Степняк-оттийский король! Бьюсь об заклад, о таком они и мечтать не решались. А этому своему мужу ты наследника всё-таки родишь? Стой, или у кочевников в ходу многожёнство и можно не переживать, что он останется бездетным?
– Ого! – Регина воззрилась на него любопытством. – Айду, кажется, новости задели тебя за живое. Ведёшь себя как настоящий старший брат, которому не нравится кавалер сестрёнки. Ревнуешь, что ли?
Кажется, она испытала искреннее удовольствие от кислого выражения, исказившего его лицо. Чего бы Гвидо ни дал за то, чтобы наконец научиться сохранять перед ней спокойствие!..
– А теперь убирайся, – уже совсем другим тоном велела её величество. – Мне работать надо.
Гвидо сдержал вздох и молча вышел из палатки. Что ж, пора признаться хотя бы самому себе: он стал для королевы никак не придворным магом – скорее, придворным шутом…
В самом деле, почему новости так его взволновали? Какое ему дело до того, что будет со всей этой проклятой страной и особенно с её королевой? Если сестричка хочет провести войска кочевников через Оттию, чтобы по всей длине их пути вспыхнули бунты – пусть. Если она намерена и впрямь стать женой варвара из диких и грязных земель – что ж, скатертью дорога, он первым поздравит молодожёнов, может, ради такого случая даже выучит пару слов по-степняцки…
– Гвидо!..
Он так увяз в своих мыслях, что заметил Амалию только после того, как она пискнула его имя. Оно почему-то ей нравилось, и она не упускала случая произнести его вслух – без злого умысла, вот только Гвидо всё равно каждый раз передёргивало…
– Что ты здесь делаешь? – выдохнул он, пожалуй, слишком резко. Но, в самом деле, сколько раз он просил её не гулять одной! Она никак не могла взять в толк, что здесь не роскошный сад из её рассказов о доме, а военный лагерь, полный мужчин, у которых боги знают что на уме. Впрочем, какое там – что все предупреждения значат для женщины, которая честно не знает, что её красота может вскружить самую благородную голову? Амалия была красива до замирания сердца – даже сейчас, с лицом, серо-бледным от тягот похода, которые были плёвым делом для Регининых бойцов и целым подвигом для девочки, выросшей взаперти. И красная меховая накидка, подарок королевы, очень ей шла. Регина одевала дочь Клавдия, как свою куклу, словно в детстве не наигралась вдоволь, но уж в чём-в чём, а в отменном вкусе у королевы не было недостатка…
– Я тебя искала, – Амалия, схватившая его за руки, снизу вверх смотрела на него тревожными синими глазами. В последнее время они казалсь Гвидо ещё больше; за весь путь от Леокадии он ни разу не видел в них слёз, и от этого ему становилось страшно. – Не сердись.
Всевидящие!.. Когда я вообще на тебя сердился? Вот на себя – да, но на себя есть за что…
Он обнял её, закрыв глаза. Амалия прижалась щекой к его груди, а её тонкие пальцы стиснули ткань рубашки у него на плечах.
– Ну, что стряслось? – мягко спросил Гвидо, ласково гладя царевну по спине.
– Они говорят, папа лично собрался возглавить сильванскую армию, – Амалия шмыгнула носом, уткнувшись лицом ему в грудь, и он едва смог разобрать её
