— Ты замерзла. — Не правильно истолковал мою дрожь молодой человек. — Давай, вернемся в клуб.
— Я не хочу туда идти. Домой хочу.
— Тогда давай хотя бы за моими вещами вернемся, и я тебя отвезу.
Как-то сразу до меня не дошло, что Артем сидит в тонкой рубашке с коротким рукавом. И это холодной осенней ночью!
Прежде чем уехать со стоянки клуба, мы долго сидели в машине и целовались. Мирились так сказать. Моя обида куда-то пропала, за что я ей безумно благодарна. Ну, подумаешь, с девчонками обнимался… но если еще раз увижу, убью! Об этом я ему и сообщила. Артем понял — вот ведь умница!
Меня привлекали ночные улицы — на них так тихо и спокойно. Особенно осенью. Мало, кто захочет выходить из дома в такую погоду, а мне нравится. Никто не мешает размышлять и любоваться природой. Конечно, несколько деревьев не назовешь лесом, но именно осенью, когда золото и багрянец заменяет на них нежную зелень, понимаешь, что такое красота. Я и лето люблю, но в осени больше сказки. Но это только по-моему мнению. Мне хочется верить в сказку.
— А почему ты приехала? — поинтересовался Артем, выруливая на главную дорогу. — Ты же сказала, что будешь подругу успокаивать. И почему ты без нее? Что хоть случилось?
— Она с Максимом поругалась, вернее рассталась. — Про наш поцелуй (если это можно назвать поцелуем) с Кролиным я предпочла умолчать. Некрасиво получится: я Артема отругала, а сама накосячила. Хотя признаю, что все вышло неожиданно, и моей вины нет. Или есть? Может я повод, какой давала? Но вспомнив нашу дружбу с самого начала, поняла — поводов не давала!
— Взяла бы ее с собой, хоть проветрилась бы.
— Она домой поехала, день тяжелый был. — Врала я. ну ведь не правду же говорить!
За болтовней, я не заметила, как мы подъехали к дому. Так быстро! Я посмотрела Артема, а он грустно улыбался. Не нравится мне это.
Прежде чем выйти на улицу из автомобиля (кстати, рядом с Артемом я забыла про свои страхи насчет переднего места, которое еще называют местом смертника. Ох, и прав оказался тот человек, назвавший его так!) мы долго целовались. Но Артем не был бы Артемом, если бы не открыл рот с непристойным предложением.
— Ну что, на заднее сидение перелазить будем?
Я шлепнула его по коленке и вышла из машины. Боженька, сделай так, чтобы Артем всегда пошлил, но только не грустил! У меня сердце разрывается, когда я его таким вижу.
Мне хотелось поскорей зайти домой и позвонить Карине, но Артем не спешил меня отпускать. Одну. Заявив, что в подъезде может находиться маньяк, молодой человек предложил проводить меня до квартиры. Я согласилась — еще пара минут наедине с любимым человеком.
— Прошу, леди. — Артем пропустил меня в лифт первой и зашел следом. До седьмого этажа доехали молча. А на площадке нас, точнее меня ждал сюрприз. Даже не знаю приятный или нет.
В уголочке около двери сидел какой-то мужчина в черной кожаной куртке. Если бы не дорогие ботинки и куртка приняла за бомжа. Еще бы от него такое амбре исходит.
— Я же говорил, что в подъезде может быть маньяк! — горделиво заявил Тема, заставив меня улыбнуться. — Правда, этот больше на бомжа похож. Только вещи хорошие.
'Бомж' захрипел и повернулся так, что мы увидели его лицо. Не фига себе бомж!
— Боже мой! — Я схватилась за сердце.
— Хм… а что он тут делает? — сам у себя спросил мой спутник.
— Ты его что, знаешь? — искренне изумилась я.
— Людям моего круга положено знать многих людей. Это Евгений Борисович… фамилию не помню, но не важно. Ему принадлежит семьдесят процентов частных хирургических клиник. Стоматология вроде бы тоже. — Показал свои знания в области медицинских услуг Артем.
Я вздохнула и под недоумевающий взгляд парня начала поднимать этого алкоголика. Посмотрите-ка на него — имеет семьдесят процентов, а он больше на пьяного бомжа смахивает, чем на владельца частных клиник. И за какие, простите, грехи меня наградили таким родственничком.
— Аня? — распахнул глаза Евгений Борисович. — Дочка, это ты?
— Да, папа, это я. Что ты здесь делаешь? По-моему в прошлый раз тебе ясно дали понять — здесь тебе не рады!
— Это твой отец? — удивился Шмелев.
— Мой.
— Твой отец? Твой отец! Папа, да. Это твой папа? — заело бедняжку.
— Да мой, мой.
— Но я не слышал, что у него есть дочь. Да и ты не рассказывала.
— Бери выше — у этого алкоголика две дочери. Мои родители в разводе. Он нас бросил, когда мы с сестрой были еще крохами, — объясняла Артему, сдерживая себя, чтобы не пнуть сидящего у моих ног отца.
— Анечка, дочка, я так соскучился! — забормотал мужчина.
— Раньше скучать надо было! А сейчас уже поздно, понял? — резко бросила я. Появление отца частенько выводит меня из равновесия. Ему повезло, что Ирка теперь отдельно живет, иначе с лестницы бы спустила. Надорвалась, но спустила бы.
— Почему ты так с ним разговариваешь? — укорил меня Шмелев.
— Не твое дело! Этот мой папа, как хочу, так и разговариваю! — буркнула я, не забыв добавить про Ирку и лестницу.
— Я не понимаю, кто в тебя вселился? Аня, это твой отец.
Немного пристыженная словами и намеком, что у него-то отца нет, я начала поднимать своего папашу. Тяжелый. Артем кинулся мне помогать.
Шум под дверью разбудил маму, и она решила проверить, что такое творится на лестничной клетке. Представшая перед ее глазами картина не хотела укладываться у нее в голове. Сначала она долго смотрела на наши жалкие попытки поднять отца, а потом решила нам помочь.
— Женя, ты зачем пришел? Да, еще в таком состоянии.
— Светочка! — Отец вырвался и обнял маму. Та, немного оторопев, попросила бывшего мужа успокоиться и пройти в квартиру, чтобы не перебудить любопытных соседей.
— Неужели ты меня простила! — воскликнул папа, протискиваясь в прихожую. — Я ведь уже неделю прихожу.
Я вытаращила глаза. Полученная информация меня удивила. Он целую неделю приходит прощенья просить? Неужели вернуться хочет? Нет! Пусть идет туда, где находился все это время.
— А тебе не кажется, что после того, как ты нас бросил, тебе не видать прощения.
— Аня! — выкрикнула мама. Я не понимала, почему она его все время защищает. Будто мы не видели, как ей тяжело все это время было. А она, не смотря на это, защищает его.
— Не надо, Светочка. Не говори ей ничего. Анечка права — нет мне прощенья.
— Я здесь лишний, — дал знать о себе Артем. — Давайте, я отведу его в кровать и уйду.
Никто возражать не стал. Мне не хотелось, чтобы блондин стал свидетелем нашей семейной драмы. Слишком болезненная это тема для меня.
