– Вот, почти пришли. Дядя Коля говорил, у солдатской бани повернуть к периметру. – Сам мальчик почему-то смотрел в другую сторону, влево – туда, куда поворачивало полотно дороги.
– Что там? – спросил главарь.
– Может, вы бы пока подождали меня здесь, а я быстро к магазину метнусь? – спросил малой.
– Зачем тебе?
– Шоколадку обещал принести…
– Видал, а? – поднял брови Плафон. – Я чуть в штаны не навалил, а ему и мертвяки не страшны. Шоколада хочет.
– Будет тебе и шоколад, и сгущенка, пацан. Ты только выведи нас к волшебнику, пока мы здесь не кончились. Не думал я, что такое придется перетерпеть… может, и не сунулся бы. Ты давай лучше не зли нас.
Мирон держал в руке пистолет. Он на самом деле и не помнил, когда достал его… Но ствол был направлен на мальчика. Лицо было розовым от злости и пережитого страха. Рука с оружием дрожала.
Малой заглянул в безжалостную черноту ствола и несколько раз скоро кивнул.
Между зданием бани (как и казарма техвзвода, оно тоже когда-то было окрашено в белый цвет) и территорией гаража виднелась слабая тропинка.
Парнишка пошел к ней, перепрыгнул через кювет и, оказавшись на другой стороне, оглянулся.
– Иди, иди, – сказал ему Мирон. Пистолет он прятать не спешил.
Здесь тоже росла эта красная трава. Она подступала к тропинке со всех сторон, и ему это очень не нравилось. Пожалуй, здесь она даже была гуще и выше, а мясистые верхушки растений бесстыже горели ядовитым оранжевым цветом.
Мальчик послушно пошел по тропе. Мирон пропустил вперед Гузю с автоматом, потом Плафона, и только потом пошел сам.
Главарь начинал злиться. Он всегда гордился своим рационализмом, пусть и не использовал такое слово. «Ничего личного – только бизнес» – он хорошо понимал эту фразу из гангстерских фильмов. Ясно, что сильные эмоции мешают вести дела, и поэтому Мирон не позволял себе всплесков гнева. Хотя при необходимости искусно демонстрировал их.
Обычно он злился, когда не мог контролировать ситуацию и не понимал, что происходит. Идти к колдуну Мирона заставила изменившаяся реальность, он понял, что теперь в мире есть волшебство и странные существа. Не терзаясь долгими сомнениями, он принял это (раз и навсегда), быстро подмял всех, кого смог, под себя и начал искать контакты с новыми авторитетами. Каким бы новым и странным мир ни стал – везде есть авторитетные люди, и нужно с ними выстроить правильные отношения. Быть или под ними, или – над, или – рядом. Поэтому он здесь. Но ходячие мертвяки… Это – слишком. Взгляд его привлек металлический блеск.
Что-то странное торчало из лопухов. Какое-то широкое сиденье между стальных шипастых колес. Колеса были чрезмерно большими, ничуть не заржавленными. Напротив, они сверкали, словно были покрыты хромом. Сиденье было тоже огромным, стальным, с многочисленными отверстиями. На какую же великанскую задницу было оно рассчитано… Передняя часть агрегата скрывалась в поросли кленов и багровой травы. Какие-то знакомые очертания…
Мирону отчего-то непременно нужно было понять, что это за приблуда. Сеялка? Борона?
Он уже прошел эту сельскохозяйственную штуковину и все продолжал на нее оглядываться. Веялка? Сноповязалка?
Вдруг он воткнулся лицом в спину внезапно остановившегося Плафона. Впечатался довольно сильно, но Плафон только покачнулся. Не обращая внимания на босса, он поднял вверх руки на манер муллы – ладошками вверх, задрал к небу лицо и начал громко и отчетливо вещать странным, бурчащим, причмокивающим и при этом смутно знакомым голосом, напоминающим кого-то из политиков ушедших эпох:
– Все это говорит о том, что у ряда работников появилось безразличное и безответственное отношение к тому, как используется земля, что она дает, как она оплачивает труд колхозников, и как она оправдывает тот огромный труд рабочего класса, который дает сельскому хозяйству тракторы и машины. Это, товарищи, опасное явление…
Мирон от неожиданности присел, оглянулся по сторонам и опять потянулся за пазуху. Малой и Гузя остановились и обернулись на Плафона.
– …нам надо воспитывать в каждом советском человеке бережливое и правильное отношение к земле, развернуть действительно всенародный поход за то, чтобы каждый участок производительно использовался в интересах…
– Прекрати это! – закричал Мирон. – Заткнись, баклан!
Плафон повернулся к нему.
– И позвольте мне предложить тост за нашего уважаемого гостя – президента Объединенной Арабской Республики, председателя Арабского социалистического союза Гамаль Абдель Насера!
Мирон с корточек прыгнул на Плафона.
Они упали в сторону от тропинки. Малой смотрел, как не очень крупный, но гибкий и жилистый главарь крутит громиле руку и лупит его кулаком в бок.
Гузя удивленно поднял глаза и пошел к подельникам, походя оттолкнув в сторону мальчишку.
– Пацаны, пацаны, вы чего! – бормотал он.
Из травы раздавалось натужное дыхание, лопухи качались из стороны в сторону.
– Все! Все! Мирон, хватит, – сказал приглушенно Плафон. Лицо его пряталось под густым хвощом.
– Не будешь больше? – прохрипел Мирон, сидя у него на спине и не отпуская скрученную руку.
– Нет…
Главарь легко соскочил в сторону и выжидательно смотрел, как поднимается из красной травы Плафон.
– Я не специально, – угрюмо сказал он.
Его белая майка была вся в земле и пятнах красного сока.
– Очень хотелось… почему-то. Невозможно удержаться…
– Мы идем? – повернулся Мирон к малому. – Или стоять будем! – Его голос против воли сорвался в фальцет.
– Идем…
Мальчик пошел вперед. Они прошли свинарник с маленькими грязными окошками, затем почти пустой сеновал, который выглядел как большой, открытый со всех сторон навес на четырех бетонных столбах-сваях.
Здесь тропинка раздваивалась: одна шла к периметру двойной колючки, вторая – ныряла в лес.
Мальчик повернулся к главарю.
– Сюда короче будет, но там озеро… А дядя Коля…
– Давай короче… – И Мирон раздраженно повернулся к Плафону. – Что ты там себе под нос бормочешь без конца?
– Только вот знаешь, что важно, – умоляюще сказал амбал. – Американские телеграфные агентства, захлебываясь, оповестили, что бельгийские парашютисты и отряды Чомбе уничтожили на улицах Стэнливиля сотни конголезских патриотов…
Мирон выхватил пистолет.
– Не нужно, – крикнул малой. – У него это сейчас пройдет. Это он у того мертвяка с медалями подхватил. У них все время в голове такие мысли крутятся. Сейчас к озеру подойдем, он очухается…
Мирон сжал зубы и быстрым шагом, почти убегая от бормочущего, как сломанное радио, Плафона, поспешил вперед.
