Вцепилась в руку Кейела, виновато взглянула ему в глаза. Он ободряюще улыбнулся. Ромиар добрался до небольшого участка с плотно растущей травой, вытер о нее подошвы сапог. Скривился, раздраженно махая мокрым хвостом, и посмотрел на Кейела.
— Надо просушить вещи. Как часто ты был в этих местах?
— Чаще, чем хотелось бы.
— Ближе к лесу можно сделать привал, — громко сказала Елрех. — Я тут тоже часто бывала. Ясноцвет возле озер растет крупнее, чем в других регионах.
— Устала? — Кейел потянул лямку моей сумки. — Давай.
— Не надо, — отступила я, но едва не повалилась. Кейел ухватился за куртку, удержал.
— Поднимемся на пригорок, — кивнул в сторону, — там вода не застаивается, идти будет легче. Давай сумку, скоро верну.
Не обманул. Сразу за возвышенностью густела трава. Ноги все еще вязли в грязи, но не утопали глубже, чем по щиколотку. К опушке леса мы добрались к полудню, но привал не сделали. Кейел уводил нас дальше. Деревья становились выше, кроны гуще. Папоротники нависали над головами, с листьев беспрерывно капала вода. Запах хвои, прелой листвы, сырости забивался в ноздри, до головокружения напитывал легкие. Где-то сбоку раздался победоносный визг — видимо, Тодж сумел добыть нам свежего мяса.
Спина Ромиара мелькала впереди, Кейела я уже потеряла в зелени. Елрех приблизилась ко мне, протянула горсть черники и с волнением поинтересовалась:
— Ты в порядке?
— Зря так беспокоитесь, — выдавила из себя улыбку. — Все нормально. Я не устала.
На самом деле ноги гудели, спина ныла, и, несмотря на жару, я продрогла. Хотелось снять мокрую одежду, хоть немного обсохнуть, а потом лечь и не вставать до следующего рассвета. Раздался свист, а значит, Кейел нашел поляну для привала. До его тайника мы доберемся только через два дня. Мы с Елрех, не сговариваясь, ускорились.
— Почему в этом регионе стараются не появляться?
Она подняла палец.
— Часто идут дожди. Почему-то небо оплакивает это место.
Я нахмурилась, через мгновение обернулась, высматривая Ивеллин. Она легкой походкой шла по мягкому мху.
— Дожди напитывают почву, — громко сказала я. — Поверья отпугивают даже исследователей?
Она повела плечом. Поймав глазом тонкий лучик солнца, поморщилась и опустила голову.
— Небо укрывает нас слезами от гнева солнца. Зачем рисковать и селиться в таких опасных местах, если землю всем необходимым могут напитать духи?
— Чтобы солнце начало выжигать определенную местность, оно должно разозлиться на обитателей этого места, — возразила я. Все же хотелось разобраться, почему они упрямо верят в подобную чушь. Возникло подозрение, будто мне просто хотелось поверить им. — Но если тут никто не живет, то откуда взяться жестокости?
— В местах, где нет цивилизации, скрываются такие, как ты, — послышался голос Ромиара.
Он ждал нас на небольшом холме. Удерживая за спиной тяжелые сумки, все равно продолжал прокручивать в руке дротик.
— Как мы, — поправила я.
Он хмыкнул, улыбаясь.
— Я все еще Вольный. И он тоже, — кивнул в сторону, откуда свистел Кейел. — Только вы изгои.
— Речь не о том, — нахмурилась я, признавая поражение. — Допустим, изгои и впрямь строят тут себе поселения, основывают секты, приносят жертв. Но чтобы были жертвы, нужны живые, — «люди» быстро проглотила, — существа. Откуда им взяться в таком количестве, чтобы переплюнуть жестокость больших городов?
— Ты неверно рассуждаешь, — вышел из кустов Кейел.
Сумок при нем уже не было, как и куртки. На белой рубахе прилипли листья и ветки. Он подошел ко мне, снова отобрал сумку, а затем протянул руку Ив.
— Тоже давай.
Когда повернулся к Елрех, она гордо вскинула подбородок и поправила на плече сумку.
— Как знаешь, — сказал он и неспешно пошел рядом со мной. Тряхнул головой, но налипшие волосы так и остались на щеке. Я заступила ему дорогу, вынудив остановиться, и аккуратно убрала локоны за уши. Он еле заметно улыбнулся и продолжил путь. — Спасибо. Можно убить быстро, одним ударом. Так казнят тех, кто умирает от неизлечимой и заразной болезни. Редко жизни лишают преступников, чаще их изгоняют, еще чаще отправляют в опасные регионы на принудительные работы. А в культах жертву убивают медленно, болезненно. Что по-твоему более жестоко: снимать кожу живьем или ударить острием прямо в сердце?
Я скривилась, даже не собираясь выбирать. Оба метода неприемлемы, но спорить без толку.
— А как же васоверги с их жатвой? У них сухая земля.
— Они дети ярости, — напомнила Елрех. — С каждым рассветом васоверги проводят ритуалы, в которых отвергают жалость неба и признаются солнцу в будущих убийствах.
Про опасные работы вместо тюрем я мельком узнавала, еще когда посещала библиотеку мудрецов, но особого значения этой теме не придавала. А где в Фадрагосе безопасно? Зато от преступников хоть какая-то польза. Еще Елрех вчера перед сном заполнила некоторые мои пробелы в знаниях. Изгой, с терпимой провинностью, получал клеймо преступника только после третьей поимки в запретных для него регионах. Убийц не изгоняли, их быстро судили: одних — клеймили и отправляли в закрытые регионы на пожизненный тяжелый труд, вторых — лишали жизни после заката.
— Почему девочек мучили перед смертью? — все же спросила я. — Удар в сердце — милосердно для них?
Кейел нахмурился, бросив на меня беспокойный взгляд, но ответил без заминки:
— Они покушались на почтенную, а затем… — замялся, но я и так помнила, что вина на мне.
— Порадуйся за них, — встрял Ромиар, останавливаясь на залитой солнцем поляне и оглядывая ее. — Им подарили смерть, пусть и с луной. Если до этого они не совершали других преступлений, значит, души не черные. Рано или поздно солнце заберет их к корням древа Жизни.
— И это повод для радости? — изумилась я. А ведь думала, что меня больше ничего не удивит.
Ив переминалась у сырого бревна, а затем все же решительно села на него и с шумным выдохом вытянула ноги. Ее голос звучал тихо, приглушенно, но радовало, что она вообще, наконец-то, заговорила:
— Асфи, чем дольше жизнь, тем больше черноты накапливает душа. Злейших преступников не казнят, а запирают с такими же преступниками в пещерах, в закрытых лесах, сгоняют на опасные участки. С рассвета они работают, чтобы надзиратели оплатили их труд кормом. Сколько наработали, столько хищников после заката к ним запускают, а там кому как повезет. Мясо хищников — пропитание, а кости — оружие. Дожди в тех регионах тоже идут часто. Небо слепое, оттого полагается только на эмоции и чувство. Оно всех жалеет и укрывает от гнева солнца. Преступники пользуются этим, чтобы не умереть от жажды. Убивают друг друга ради куска мяса, ради глотка воды. — Подняла на меня синие глаза, поправила на плече черную косу, а затем добавила: — Ради себя. При такой жизни их душа никогда не опустится к корням древа Жизни. Она останется под присмотром луны. Они знают об этом, поэтому у них есть выбор: можно принять смерть, пожертвовать собой, накормив не только хищников, но и остальных, а можно самому стать животным. У них есть выбор. И только трусливый выживет, но его душа будет наказана вечными скитаниями и голодом.
