Утром в среду, провожая ее, Таня не удержалась от слез. МэриСтюарт не хотелось уезжать. Обе с большим удовольствием повернули бы времявспять и устремились в Вайоминг.
– Ничего со мной не случится, – заверила Таня плачущуюМэри Стюарт. – Ты тоже держись! Вспоминай Хартли.
На всем пути до Лондона Мэри Стюарт не думалось ни о чемдругом. Она даже написала Хартли письмо. Улыбаясь, думала о том, что кладетначало их переписке. Возможно, он сохранит ее весточку. Он был сентиментален вхорошем смысле этого слова. В письме она призналась, как он ей дорог, какчудесно было в Вайоминге, как пуста была ее жизнь до встречи с ним. Она решилаотправить письмо из своего лондонского отеля.
Из отеля за ней прислали машину. Она избрала «Кларидж» –проще остановиться в том же отеле, где и муж, – заказав себе отдельный номер.Мэри Стюарт не знала, известно ли об этом Биллу. Как потом оказалось, емусообщили эту подробность.
Быстро миновав таможню, она без приключений добралась доотеля, где вокруг нее засуетились, словно она – знатная гостья. Еепредупредили, что мистер Уолкер работает со своим секретарем в номере люкс,снимаемом компанией под офис. Мэри Стюарт не стала ему звонить: ей требовалосьвремя прийти в себя. Она умылась, причесалась. Как всегда, выглядела безупречно– в черном костюме, в котором пересекла Американский континент и Атлантическийокеан. Подруги сочли бы, что это в порядке вещей.
Только выпив в номере заказанную чашку чая, она позвонилаБиллу. Часы уже показывали десять утра. Она и не предполагала, что Билл ненаходит себе места от волнения. Он знал, что ее самолет приземлился в семьутра, значит, к восьми она покинула аэропорт и к девяти добралась до отеля.Более того, ему известно, что она сидит у себя в номере. Почему же не звонит?Он сходил с ума, но Мэри Стюарт не торопилась. Наступил четверг. Она решила,что проведет в Лондоне один день и в пятницу улетит в Нью-Йорк, если не сумеетотыскать Алису. Ничего себе круг на пути из Вайоминга домой!
Когда она наконец соизволила ему позвонить, он немедленносхватил трубку. Теперь ей оказалось трудно с ним разговаривать. Она назвала емусвой номер, и он сказал, что сейчас же будет. Секретарю наказал его неразыскивать: у него важная встреча.
Распахнув дверь, Мэри Стюарт поймала себя на мысли, что Биллсовершенно не изменился: тот же самый человек, которого она так долго любила,прежде чем грянул страшный год. Впрочем, она знала, что внешность обманчива. Онтоже это знал.
– Здравствуй, Билл, – тихо приветствовала она его.
Войдя, он чуть было не обнял ее, но, увидев выражение ееглаз, воздержался.
– Как поживаешь?
– Не очень хорошо.
Этот ответ удивил ее.
– Что-то случилось?
Жене следовало улавливать такие вещи без расспросов.
– Боюсь, что да. – Он сел в кресло и вытянул передсобой длинные ноги.
– Что именно? – Она решила, что он имеет в видусудебный процесс. Если так, она была готова ему посочувствовать: ведь онпосвятил этому столько времени и сил!
– Дело в том, что я... – Он выглядел сейчас совсеммолодым, ранимым, достойным жалости. – Я испортил жизнь себе и тебе.
Она была поражена его видом и еще больше – словами. Уж несобирается ли он покаяться? Наверное, завел в Лондоне любовницу... Что ж, такбыло бы даже проще. Она чувствовала, что у нее не повернется язык просто такобъявить ему, что их супружество подошло к концу. Он снова превратился для неев живого человека – со всеми изъянами, но и с достоинствами, за которые онапрежде любила его.
– В каком смысле? – недоуменно спросила она.
– В прямом. Думаю, ты приехала из-за этого. Пусть ясовершенно глуп, но мне хватило ума догадаться. Вообще-то я был полным ослом. Смужчинами это случается. Я целый год не замечал тебя, воображая, что если будудолго тебя игнорировать, то все это кончится: уйдешь либо ты, либо моенесчастье, моя вина. Вдруг Тодд вернется? Вдруг …
– Нет, не хочу, – спокойно ответила она. -. Так, как мыпрожили последний год, – не хочу. Как раньше, я бы не возражала. Но это впрошлом.
– А если нет? Если бы мы смогли все исправить? Ты бысогласилась?
– Так не бывает, – ответила она грустно.
Посмотрев на него, она увидела в его глазах слезы ипочувствовала укол сострадания. Сама она пролила за год столько слез, чтовыплакала норму всей жизни. Для нее все кончено. – Поверь, я скорблю.
– И я.
Он снова превратился в живого человека. Увы, ожил слишкомпоздно. В любом случае она приехала не выяснять отношения, а только навеститьего. Если бы она согласилась к нему вернуться, он, возможно, снова повел бысебя с ней бездушно, перестал разговаривать... Она не хотела испытывать судьбу.
– Прости, что я оказался таким безмозглым дураком, –выдавил он. У него дрожали губы, глаза были полны слез. – Просто я не знал, какбыть с навалившимся на нас горем.
– Я тоже не знала. – Непонятно, откуда взяться слезам,но они опять дрожали у нее на ресницах. – Мне был нужен ты. У меня большеникого не было. – Она всхлипнула.
– И у меня не было. Ужаснее всего то, что я потерялдаже себя самого. Погиб вместе с Тоддом и потащил за собой в могилу наш брак.
– Вот именно! – не удержалась Мэри Стюарт. Она для тогои явилась в Лондон, чтобы бросить ему в лицо это обвинение, хотела, чтобы он зналпричину ее ухода. В конце концов он имел на это право.
Но Билл сидел перед ней, не стесняясь слез. У него был такойобиженный, жалкий вид, что у нее появилось желание его обнять. Но онасдержалась.
– Хотелось бы мне вернуться назад и прожить этот год иначе,но это невозможно, Стью. Все, что мне остается, – это твердить тебе, как мнежаль. Ты заслуживаешь гораздо большего и всегда заслуживала. Я абсолютныйидиот!
– Ну и что ты мне прикажешь делать с идиотом? – Онапоймала себя на том, что нервно расхаживает по номеру. Теперь и она выгляделарастерянной. – Что толку признаваться мне теперь в прежнем идиотизме? Лучшескажи, почему ты вовремя не опомнился?
– Я не знал, как это сделать. Только здесь и пришел всебя. Стоило мне прилететь в Лондон – и я понял, что натворил. Я был такодинок, что не мог связно рассуждать. Хотел, чтобы ты была рядом со мной, хотелтебя вызвать, но мной владело смущение, а ты развлекалась себе на каком-точертовом ранчо. Вдруг ты влюбилась там в ковбоя? Отсюда не разглядишь.
У него был такой растерянный вид, что ей захотелось схватитьего за шиворот и как следует встряхнуть.
– Ну и болван! – убежденно произнесла она. Ей быобругать его так несколько месяцев назад, и теперь она жалела, что потеряластолько времени.
– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Если бы этопроизошло, и поделом. Я заслужил.
