Книга Страсть Клеопатры - Энн Райс

Они вернулись поздно вечером, застав свой дом, как и ожидалось, совершенно пустым: назойливая прислуга не могла помешать их последней ночи в Лондоне. Генри, Рита и все остальные слуги были заранее отправлены в ежегодный отпуск и разъехались по своим домам. Возвращаясь на машине, они заранее позаботились о прекрасном ужине, по пути в город купив в деревенской гостинице замечательные холодные мясные закуски, сыры и выпечку.

Была уже полночь, и Рамзес с Джулией затопили камины в своей спальне и гостиных, потому что, по меркам Рамзеса, даже в августе в Лондоне было все же недостаточно тепло. Они уже упаковали вещи, которые собирались взять с собой обратно в Европу. А куда они отправятся сначала, можно будет решить уже утром. Самое главное, что сейчас они были вместе, они были одни и имели возможность поразмышлять над тем, что пережили недавно, что нового узнали, и обсудить это; теперь, когда в их собственном внутреннем мире был восстановлен порядок, они могли на досуге уже строить какие-то определенные планы на будущее.

Рамзес должен был признать, что находит этот их городской особняк в Мейфэре очень уютным. Ему нравилось здесь буквально все – стены с панелями из темного дерева, мягкий свет бесчисленных ламп, множество окон с кружевными занавесками и даже шикарный банкет, накрытый на овальном столе в Египетской комнате, как называла ее Джулия. В зависимости от того, кто пользовался этой комнатой и когда, она служила либо своего рода библиотекой, либо второй гостиной. На том самом месте, где сейчас стоял стол, Рамзес проснулся от своего длительного сна в том длинном и узком, изысканно разрисованном саркофаге и впервые огляделся в этом доме. Сейчас этот саркофаг был передан в Британский музей, в котором его сотрудники до сих пор сокрушались по поводу «кражи» бесценной мумии. Впрочем, возмущение их было несколько смягчено дорогим подарком – коллекцией египетских артефактов, которую, благодаря своей тяге к приключениям и открытиям, Лоуренс Стратфорд собрал за долгие годы любительского увлечения египтологией – своей великой страстью, которая в конце концов и погубила его.

«Это настоящая трагедия, – подумал Рамзес, – что он был отравлен, так и не узнав, что мумия, обнаруженная им, на самом деле оказалась спящим бессмертным, который очень скоро вернулся к полноценной жизни».

Но сейчас было не время сожалеть о прошлом.

Потому что пришло время, удобно устроившись за столом, приступить к трапезе, которую по обилию и разнообразию угощений могла по-настоящему оценить только пара голодных бессмертных. Белое и красное вино. Изумительные итальянские и французские сыры. Холодная жареная дичь и лобстер, ломтики прожаренной телятины с кровью и разные салаты, как они называли блюда из отварных креветок с отборными овощами. А затем шел десерт: бесподобная выпечка, не перестающая удивлять его хрустящей корочкой, обсыпанной сахарной пудрой, а также горы спелых вишен и клубники, которые сочились соком при прикосновении вилки. В конце концов Рамзес все же привык пользоваться вилкой.

В использовании этих современных столовых приборов, позволяющих наколоть еду и доставить ее ко рту, определенно были свои преимущества, потому что руки при этом оставались чистыми. А салфетки вообще приводили его в восторг; вот и сейчас он изящно промокнул салфеткой губы, прежде чем поднести к ним бокал вина, как это сделал бы каждый англичанин на его месте.

Итак, чистые руки, чистые губы, чистые бокалы. В этом усматривалось какое-то высокомерие и капризность, но он уже привык и к этому. Как привык к дымку от углей в очаге и к другим неповторимым ароматам большого города, просачивающимся сквозь стены домов.

Джулия снова была в своем розовом пеньюаре, в этом длинном кружевном наряде, который он просто обожал, со всеми его мелкими искусственными жемчужинками, с этими пышными рукавами с оборками, делавшими ее руки еще прекраснее. А эти волосы, рассыпавшиеся по ее плечам блестящими волнами! Волосы, в которые хотелось зарыться руками и прижаться к ним лицом. Все, довольно. Для этого еще будет время, когда они займутся любовью, когда он снимет с нее этот роскошный атласный ночной халат, избавится от своей строгой белой сорочки и безжалостного шелкового галстука, после чего заключит в объятия свою обнаженную возлюбленную, трепещущую от нетерпения.

Рамзес уже потянулся за охлажденными фруктами – дольками персика и груши, выложенными на листьях салата, – когда услышал какой-то посторонний звук, доносившийся со стороны входных дверей. Кто-то проворачивал ключ в замке.

Он встал. Со своего места через открытые двойные двери первой гостиной и холла ему хорошо был виден вход. Кто бы это мог быть? Должно быть, кто-то из прислуги вернулся раньше времени.

Однако он ошибся.

В холле появилась мужская фигура в темном плаще с капюшоном.

Джулия узнала этого человека сразу.

– Эллиот! – радостно воскликнула она и бросилась к нему, чтобы поскорее обнять его.

Эллиот молча вышел на освещенное место и нежно обнял Джулию, прижав ее голову к своей груди.

– Простите меня, дитя мое, – сказал он и, сняв тяжелый дорожный плащ с капюшоном, бросил его на стул. – Я, разумеется, видел свет в окнах. Мне следовало бы постучать, но я очень торопился скорее покинуть улицу.

– Эллиот, для этих целей вам и дан ключ, – успокоила его Джулия. – Чтобы вы могли войти в этот дом, когда пожелаете. – Она провела его к столу. – Я ужасно рада вас видеть, – призналась она. – Я по вам очень скучала.

– Проходите, присоединяйтесь к нам, – пригласил его Рамзес. – Ужин у нас без горячего, но еда очень вкусная, и ее достаточно, чтобы свой голод могли утолить сразу шестеро бессмертных.

Эллиот нерешительно стоял перед столом, как будто пытался собраться с мыслями. Он выглядел изможденным и уставшим.

«Мы также были бы такими, – подумал Рамзес, – если бы регулярно не утоляли свой постоянный голод».

Граф взглянул на кучу чемоданов, стоявших посреди ковра, затем перевел взгляд на Рамзеса, как будто до него только теперь докатились его слова.

– Вы уезжаете или только что с дороги? – спросил он.

– Собираемся продолжить наши странствия по Европейскому континенту, – ответила Джулия. – Наш визит на родину оказался очень изнурительным. Мне просто не терпится рассказать вам все, что здесь произошло.