Единственная попытка, предпринятая ими в ночь с 22 на 23 апреля 1918 г. с целью закупорить морской канал у Зеебрюгге и гавань в Остенде и тем лишить наши подводные лодки возможности выходить в море, англичанам не удалась. Весьма энергичная атака, предпринятая под прикрытием искусственного тумана, была отражена благодаря бдительности наших сторожевых постов. Два устаревших легких крейсера, проникших до устья канала, были потоплены прежде, чем они достигли ворот шлюза, которые остались невредимыми. Препятствие, которым являлись эти два крейсера, лежавшие на фарватере, можно было обходить, так что сообщение между гаванью Зеебрюгге и судоремонтным заводом в Брюгге ни на один день не было прервано.
Не добился цели и другой крейсер «Виндиктив», командир которого, весьма искусно маневрируя, пристал к молу, чтобы высадить там отряд из 400 солдат морской пехоты. Понеся тяжелые потери, крейсер вынужден был отойти; сойти на мол удалось лишь сорока десантникам, и все они, за исключением одного капитана и 12 солдат, были убиты в упорном бою.
Высланные одновременно к Остенде корабли «Бриллиант» и «Сириус» не достигли цели; охваченные пожаром, они затонули восточнее мола. Английской подводной лодке удалось [496] достигнуть железного виадука, соединявшего мол Зеебрюгге с берегом, и взорвать его ферму, так что связь между внешней частью мола и берегом на некоторое время была прервана. Намерение отрезать таким образом путь подкреплению и тем вернее победить эту охрану не достигло своей прямой цели благодаря храбрости дежурных частей охраны.
Против подобных внезапных нападений нет вполне надежных средств защиты, так как расположенным дальше от берега береговым батареям ночью и в тумане трудно своевременно потопить приближающиеся брандеры.
Приходилось считаться с возможностью повторения подобных попыток, поэтому оборона мола была еще более усилена, так что новая попытка, конечно, была бы также безуспешна. От постановки оборонительных минных заграждений, с помощью которых можно было бы задержать нападающие корабли далеко в море, мы отказались, так как это могло представить опасность и для наших собственных подводных лодок.
Хотя в это время и не было заметно признаков скорого наступления на сухопутном фронте, но все же, в связи с общей обстановкой и при недостаточности находившихся в нашем распоряжении резервов, сухопутный фронт, прикрывавший доступ с суши к базе подводных лодок, мог быть прорван. Это было бы тем более вероятно, если бы неприятелю стало известно, что на последнем этапе войны мы собирались сделать ставку на подводные лодки. Потеря Брюгге явилась бы для хода подводной войны весьма чувствительным ударом, особенно по той причине, что мы не могли бы пользоваться услугами тамошнего судоремонтного завода, на котором было занято около 7000 рабочих. Сами лодки могли бы выходить в море из портов Северного моря, так что с этой утратой им можно было примириться.
В достигнутых до тех пор результатах подводной войны на долю фландрских лодок приходилось 23 % от общего количества потопленного тоннажа. В общей сложности они потопили [497] 3 342 000 тонн, куда не входят потери, понесенные неприятелем на минах[163].
18 сентября я имел беседу с генералом Людендорфом по вопросу об опасности, угрожавшей Фландрской позиции. Мне было сообщено, что общая обстановка сможет вынудить нас очистить Фландрию. С учетом подготовительных мероприятий, проведенных Фландрским флотским корпусом, потребовалось бы 8—14 дней на эвакуацию находившихся там ценных запасов военного снаряжения и оборудования судоремонтного завода. Поскольку высшее военное командование не было уверено в том, что ему удастся своевременно предупредить нас о приближении этого срока, а непосредственной опасности еще не усматривалось, в целях возможно более долгого базирования подводных лодок на Фландрию военно-морское командование взяло на себя риск потерь на случай, если бы потребовалась более быстрая эвакуация. Высшее военное командование обещало все же своевременно предупредить нас о признаках, которые указывали бы на необходимость очищения Фландрии. По всем этим соображениям мы старались не увеличивать находившихся там запасов, а лишь поддерживать их количество на строго необходимом уровне.
В течение сентября продолжались переговоры с промышленниками и кораблестроительными заводами по вопросу о перспективах расширенной программы постройки подводных лодок. 24 сентября морское министерство смогло сообщить военно-морскому командованию, что в основном программа была выполнима.
В связи с повышенным значением подводных лодок, чтобы дать еще один толчок к достижению благоприятного исхода [498] войны, я предложил кайзеру посетить школу подводного плавания в Киле. Кайзер выехал с этой целью 23 сентября из главной квартиры в Киль и 24-го осмотрел торпедную мастерскую и значительно расширенные сооружения императорской верфи.
В начале войны торпедная мастерская в Фридрихсорте была единственным местом изготовления наших торпед; во время войны к изготовлению торпед был привлечен механический завод Л. Шварцкопфа в Берлине, занимавшийся ранее производством торпед, и другие заводы. Под руководством директора торпедной мастерской контр-адмирала Геринга удалось не только полностью удовлетворять чрезвычайно возросшие требования, предъявлявшиеся к производству торпед и поддерживать на должной высоте запасы торпед для флота и миноносцев, но и весьма значительно усовершенствовать конструкцию этого оружия. В то время как корабли II эскадры (типа «Дойчланд») и устаревшие миноносцы одновременной постройки снабжались еще торпедами, имевшими заряд пироксилина в 120 кг, дальность действия 2200 м и скорость 24 узла, теперь на большинстве кораблей имелись торпеды диаметром в 50 см, с дальностью действия 10 300 м и со скоростью движения в 28 узлов. На новейших кораблях «Баден» и «Байерн» дальность действия повысилась до 16 500 м, при скорости хода в 25½ узла и диаметре в 60 см. Вес заряда у новейших торпед был повышен до 250 кг, а сам заряд состоял из взрывчатого вещества, разрушительная сила которого была втрое больше, чем у пироксилина.
Школа подводного плавания обосновалась в Экенферде. Здесь команды новых подводных лодок должны были знакомиться с вооружением лодок и их обслуживанием и особенно — обучаться стрельбе торпедами. Все вновь отстроенные лодки поступали на некоторое время в школу подводного плавания для прохождения предварительной подготовки к предстоявшей им боевой деятельности. Экенфердская бухта, [499] благодаря ее ровным и вместе с тем большим глубинам, была очень удобна для практических погружений лодок. Кроме того, в силу ее отдаленности она очень мало посещалась судами и не была, как Кильская гавань, закрыта заграждениями, проход через которые всегда был связан с потерей времени. В расположенной перед ней Кильской бухте могли производиться учебные атаки в крупном масштабе и в условиях боевой обстановки. Для этой цели инсценировались даже конвои, окружавшиеся, по английскому образцу, соответствующей охраной; применялась также раскраска пароходов, выработанная с течением времени на английских судах для введения в заблуждение наблюдателей у перископов. Этот способ фигурной окраски, при котором применялись самые разнообразные сочетания цветов, имел целью исказить представление как о размерах парохода, так и о направлении его движения с тем, чтобы затруднить стрельбу торпедами.
