Вторым лицом ламаистской иерархии является банчэн-эрдэни, живущий в монастыре Даший-Лхунбо Цзанской провинции. Первым банчэнем-эрдэни является лама Ловсан-Чойчжи-чжалцань, родившийся в 1570 г.
Этот ученый лама был наставником четвертого и пятого далай-лам, причем сыграл немаловажную роль в политических делах, послуживших к возвышению власти далай-лам. Официальный титул банчэн-эрдэни и императорскую грамоту с печатью получил лишь третий банчэн, Балдан-ешей, в 1780 г. на аудиенции в Пекине. Ныне живет шестой перерожденец, родившийся в 1882 г. и, следовательно, имеющий ныне 20 лет от роду.
Если в официальной власти банчэн уступает далай-ламе, то в воззрении ламаистов он несравненно выше его по своей, так сказать, святости. В особенности он чтим как будущий царь «священной войны Шамбалы»[113], в которой он будет главным предводителем.
Далай-ламу принято называть и чжамгон-тамчжад-чэнба («всеведущий предмет веры»), но такое название тибетец придает всякому чтимому им знатному ламе-перерожденцу, так как религиозное обаяние далай-ламы, вследствие его малодоступности, меньше действует на верующих, чем авторитет ламы, с которым они постоянно поддерживают отношения. Поэтому в местностях, более удаленных от Лхасы, далай-ламу знают лишь как верховного правителя Тибета, а религиозное чувство мирян направлено к местному патрону, безразлично, к какой бы секте он ни принадлежал.
Кстати заметим здесь, что господствующим в Центральном Тибете является учение Цзонхавы, но оно, вступив в борьбу с другими сектами в первый период своего распространения, ныне уже совершенно примирилось и сделалось, по меньшей мере, индифферентным к ним. Современный ламаист вообще и тибетец в частности с одинаковым решительно благоговением и верою относится к предметам поклонения разных сект. Даже верховное правление Тибета с далай-ламой во главе часто обращается за исполнением заклинаний к представителям старой «красношапочной» секты. Простой народ, конечно, делает это по своей неразвитости и суеверию, но такое объяснение неприложимо к верховным представителям «желтошапочников». Обращение их к другим сектам, по нашему мнению, делается из политических видов удовлетворения суеверных потребностей народа и оправдания себя перед ним в случае народных бедствий и неудачных случаев в политике.
Верховное управление страной находится в руках совета под председательством далай-ламы, называемого дэвашун. Главная часть этого совета состоит из четырех галонов, т. е. сановников, назначаемых китайским императором, совещание коих происходит в особой канцелярии гашаг, т. е. приказном доме.
Они назначаются из выдающихся аристократических домов, причем трое из них бывают светского и один духовного звания. Для местного управления страной из дэвашуна высылаются правители, обыкновенно по двое с одинаковыми полномочиями – один духовный, другой светский. Часто уезды отдаются на откуп, который состоит в том, что арендатор, правя по известным обычаям, должен вносить в казну определенную сумму деньгами или натурой. Обыкновенно откупщиками являются члены верховного управления, которые высылают в уезды своих людей.
В последнее время центральное правление, по-видимому, стало стремиться к «собиранию земли», с какой целью под разными предлогами отбирает у монастырей участки или выкупает с выплатой ежегодных доходов.
Вообще делами Тибета правит наследственная аристократия, будет ли то сын, наследующий права отца, или перерожденец, наследующий права своего предшественника. При строгой замкнутости родовой аристократии, не смешивающейся с простым классом, центральное правление Тибета при всем своем совещательном характере должно быть названо аристократической олигархией.
Мы сказали, что председателем центрального правления является далай-лама; естественно возникает вопрос: «Кто же заменяет его после смерти до времени избрания нового перерожденца и далее до его совершеннолетия?» Действительно, этот вопрос возник впервые в 1757 г. после смерти седьмого далай-ламы, и разрешение его состояло в том, что властью китайского императора был назначен регент под официальным названием «правителя далай-ламского казначейства» с титулом номун-хан. Сами тибетцы называют его в письменности «наместником хана», а в обыденной речи просто «тибетским ханом». Первым регентом был назначен знатнейший из дэмо-хутухт, и после этого регентами назначались только знатные хутухты.
Суд и вообще все административные дела основаны на взяточничестве, разбирательство дела – на пытках посредством плетей и других средств, между коими самым жестоким считается прижигание горячим сургучом; применяются смертная казнь посредством утопления, тюремное заключение, ссылка с отдачей в рабы, ослепление, отрезание пальцев, вечные кандалы и колодки, наказание плетьми.
Постоянного войска, живущего на содержании от казны, – 4 тысячи. Вооружение его состоит из пик, фитильных ружей с рожками и луков. Для защиты – шлем, украшенный перьями, небольшой плетеный щит и у некоторых панцири. Войско, по-видимому плохо дисциплинированно. Заведуют им дайбоны, назначаемые из высшей аристократии. Солдаты в обычное время живут по домам в деревнях и лишь периодически собираются к постовым пунктам, где производят им смотры, состоящие в обучении пальбе холостыми зарядами и из луков. Войско делится на конницу и пехоту. Если тибетцы восточных провинций склонны к грабежам и разбойничьим набегам, то центральный тибетец не любит воинских подвигов, он гораздо миролюбивее и более привержен к мирным трудам, причем воинскую повинность считает излишней и мешающей домашним занятиям. Поэтому очень часто приходится видеть, как солдат, идучи на смотр или возвращаясь с оного, прядет шерсть, или простегивает подошву сапог, или, наконец, вертит ручной цилиндр с молитвами, или перебирает четки.
Вообще про разбойничьи племена, по крайней мере, Восточного Тибета должно сказать, что они стараются поживиться чужою собственностью без пролития крови, действуя лишь устрашением малодушных. Чуть они увидят, что противники решились оказать серьезное сопротивление, удаляются восвояси. Если одни разбойники разграбят, что называется, догола, то другие оставляют ограбленному одежду и пищу.
Монастыри управляются своими законами при посредстве своих же старшин, высшие из коих в главных монастырях назначаются далай-ламой. Дисциплина, или весь режим, основана на страхе перед правителями. Страх этот должен проявляться всюду: на улице монах не должен даже показываться им. В совершенно исключительных случаях встречи он должен лечь, завернуть голову своим покрывалом и лежать неподвижно, как мертвый. Суд основан преимущественно на взяточничестве; наказаниями служат изгнание из монастыря с конфискациями, денежные штрафы и розги, причем последние могут послужить и орудием для смертной казни. Материальное положение простых монахов Тибета так плохо, что провинившийся всегда предпочитает розги денежным штрафам.
