А он все равно не ответит.
Вживую вид с замковой стены впечатлял еще больше. Бескрайние и недвижимые – в Аду ведь не было ветра – золотые барханы простирались до самого горизонта. Ни блестящей глади воды вдалеке, ни единого дерева. Только пустыня. Отдельные песчинки зависли в воздухе, будто время остановилось, и царапали при движении кожу.
Несмотря на отсутствие солнца, камень, на котором я сидела, не казался холодным. Откуда он вообще взялся? До ближайшего карьера здесь небось не одна сотня километров.
– Из Каррары[60], – Диз присел рядом. – Отец построил крепость в те времена, когда Граница была открыта.
Граница менялась. Об этом писали в книгах по истории – не в тех, конечно, что продавались обычным. В учебниках из библиотеки ГООУ. Ад был закрыт для большинства обитателей Верхнего мира, но его жители раньше могли перемещаться свободно. Со временем навык стал теряться, а проход становился все тяжелее, пока не остались только Владыки и редкие избранные, кого другой мир не убивал сразу. Будто с тех самых пор, как началась медленная смерть Ада, наш мир отгородился защитным барьером. А тот становился плотнее с каждым веком.
Только это не давало ответа на вопрос, зачем посреди пустыни замок из белого мрамора.
– Раньше здесь не было пустыни. Земля меняется под стать своему хозяину.
Можно было лишь догадываться, что творилось в душе у того, под кого окружающая местность так подстроилась.
– Зачем ты это делаешь?
Я перевела взгляд на свои руки. Один за другим на левом запястье появлялись золотые росчерки. Их будет тринадцать. И я знала их наизусть.
– Потому что ты был прав. Что они – часть меня. Это, – я помахала правой, пока еще чистой рукой, – не я.
Девочка Наташа, на коже которой не было сделанных драконьей кровью отметин, никогда не бывала в Аду. Не подозревала о существовании ГООУ. Не знала магию и боялась ее.
Всего боялась, в общем-то. Боли. Смерти. Влюбиться.
Не хочу больше бояться. Поздно.
По мере того как на коже проступали шрамы, затягивались оставленные осокой порезы. Диз потянулся, чтобы вытащить запутавшуюся у меня в волосах травинку. Я замерла. В этот раз не от испуга или смущения. Из-за его прикосновения – ничего не значащего и все же по-своему нежного – на миг возникло искушение сказать ему. Правду, как он всегда говорил ее мне. О том, что я чувствовала. О том…
– Отец ждет, – Диз поднял голову, прислушиваясь к чему-то, недоступному мне.
Оставалось только последовать за ним. Но где-то глубоко в душе кольнуло сожаление: будто что-то прошло мимо меня, но узнать что, я уже не успею.
Абигор диктовал письмо помощнику, попутно умудряясь подписывать документы. Глядя на черный затылок, склоненный над заваленным бумагами столом, я снова поразилась их сходству – которое пропало, стоило герцогу поднять на нас глаза.
– Выйдите, – коротко велел он и добавил, когда я дернулась к двери: – Не вы.
Помощник, немолодой уже мужчина в расшитом золотом камзоле, закрыл крышку ноутбука и выскользнул с ним и несколькими папками под мышкой. Пододвинув мне стул, Диз занял освободившееся место по правую руку от герцога. С независимым видом развалился в кресле, закинул ногу на ногу.
– Ключница не передала тебе мое послание?
Даже сердились они одинаково. Предельно вежливая речь, равнодушный тон… Холод, от которого покрылись инеем лежавшие перед герцогом свитки.
– Она сказала, что ты хочешь меня видеть.
– Одного, – уточнил демон. – Гаап был недоволен, когда я попросил его отложить визит. Ты поставил меня в неудобное положение. Надеюсь, это не повторится.
«Второго шанса я тебе не дам», – читалось между строк.
– Однако я готов тебя простить. В последний раз.
Диз непочтительно фыркнул, перебивая:
– Это не прощение, это выгода. Я здесь, потому что нужен тебе.
– У меня было много сыновей, – спокойно напомнил ему Абигор. – Не забывайся.
– И осталось немало. Только не тех. Мильхей, Хатаф, Одом… Все они смогут стать твоими наследниками, но ненадолго. Сколько веков обычно проходит, прежде чем им в голову приходит мысль, что ты лишний и они прекрасно справились бы без тебя? И все приходится начинать по новой. Есть еще Зайн, но он слишком мал, чтобы понять, каким он вырастет. Таким же, какими другие твои дети, скорее всего. Движимым желанием обладать. Но я не только твой сын. Я сын своей матери. Единственный, кто может воспротивиться твоей воле. И единственный, кого ты можешь поставить рядом, потому что мне нет дела до твоей власти. Я не мечтаю о твоем троне – у меня вообще нет здесь желаний. Поэтому ты во мне нуждаешься.
Расслабленная поза, лениво растягиваемые слова – всем своим видом Диз намеренно показывал, что прийти сюда было его выбором. Будто не было на лугу той усталости, того отчаяния. Словно Абигор не мог в любой момент растереть его в порошок.
– Я не нуждаюсь в твоем неповиновении.
– Без него можно обойтись. Я принесу тебе оммаж, – предложил Диз. – Я согласен. Когда ты выполнишь мое условие.
За время нашего знакомства я научилась различать, когда Диз лгал. Проблема заключалась в том, что сейчас он был совершенно искренен. И условие…
Нет, Диз.
Он же не мог иметь в виду то, о чем я подумала? Он ведь демон. Он не способен на самопожертвование. Я была способна. Я согласилась со своей участью. Еще там, на асфоделевом лугу. Я знала, на что шла, следуя за ним к его отцу.
– Ты в самом деле полагаешь, что можешь предъявлять мне требования?
Стальной наконечник пера замер в сантиметре от моего глаза. Я выдохнула: даже не заметила, когда Абигор успел метнуть его. Диз отбросил пойманное перо в сторону и широко улыбнулся.
– Надеюсь, я не напугал вас? – любезно осведомился Абигор.
– Ничуть, – нашла я в себе силы, чтобы ответить. Даже голос не задрожал. – Если бы вы хотели меня убить, я бы уже была мертва.
А то, свидетелем чего я стала, было лишь демонстрацией силы. «Знай свое место, щенок». Герцог едва заметно склонил голову в ответе.
– Я так и не сумел понять, чем она для тебя так важна.
– Она мне нужна, – легко признался Диз. – И тебе тоже пригодится. Ее выбрала себе Агротера[61].
Выражение лица Абигора осталось тем же – вежливым и слегка скучающим. Но на миг за маской проскользнула искра интереса.
– Она знает о твоем плане?
– О чем-то догадывается, во многое отказывается поверить.
