Дэнни с беззубой улыбкой на лице учтиво прикоснулся к краю своей шляпы перед Леонорой. Раскачиваясь из стороны в сторону на своих кривых ногах, он вытащил из сумки конверт:
– Телеграмма для Шелби.
– Думаю, он сейчас с лошадьми. – Леонора взяла конверт. – Я сама отнесу ему.
Стоял ясный сухой и жаркий ноябрьский день. Было только половина десятого утра, а температура уже поднялась под сорок градусов. От сухой земли под ногами поднималась пыль, окрашивавшая нижний край ее синего платья в оранжевый цвет. Сердце ее на миг замерло, пропустив удар, когда она увидела на конном ринге Джеймса. Он вел под уздцы жеребца, успокаивая его мерными поглаживаниями и легкими подергиваниями поводьев. Том соскочил с серой в яблоках кобылы и помахал ей рукой:
– Привет, прокопченная Золушка!
– Привет, Том! – рассмеялась она.
Когда Джеймс заметил ее приближение, морщины на его лбу разгладились, но он тут же опустил глаза.
– Какая ты чистенькая сегодня, – подмигнул ей Том, небрежно облокотившись о деревянную ограду. – Хотя, конечно, на такой красавице даже сажа смотрелась бы очаровательно.
Леонора улыбнулась и протянула телеграмму:
– Это тебе, только что привезли.
– Вот тебе и на! – Том взял конверт и взглянул на адрес. – От мамы. Должно быть, наши мальчики вернулись!
Он разорвал конверт, достал телеграмму, и глаза его побежали по строчкам. Но в какой-то момент взгляд Тома замер, губы растерянно приоткрылись, а руки безвольно упали. Казалось, воздух вдруг застыл. Леонора в испуге отступила.
Джеймс оставил коня и подошел к ним:
– Что случилось?
Том поднял голову. Глаза его смотрели сквозь друга.
– Который из них? – Голос Джеймса звучал негромко и мягко.
– Оба. – Глаза Тома часто моргали, на лице застыло потерянное выражение. – Грипп. – Он помотал головой и скривился. – Они уже ехали домой… – Его замешательство нарастало. – Как же так? Грипп. Эта проклятая «испанка»! – Том уронил телеграмму и схватился руками за голову. – Они же уже ехали домой… – бормотал он.
Джеймс шагнул к нему:
– Том…
Но Том, продолжая держаться за голову, отступил назад.
– Они уже ехали домой! – Он замотал головой и сжал кулаки. – Я не могу говорить. Я не могу… – Он развернулся и, спотыкаясь, пошел за конюшни, а потом, согнувшись, пробежал мимо большого дома.
Джеймс поднял телеграмму, отряхнул пыль и прочел. Лицо его побледнело, губы крепко сжались.
Леонора в ужасе прикрыла рот ладонью, из глаз ее текли слезы.
– Мне так жаль их, Джеймс, – прошептала она. Они ведь были и его братьями тоже.
– Нам нужно съездить домой, – сказал Джеймс, глядя на телеграмму. – На похороны. – Он закрыл глаза. – Бедная миссис Шелби…
– Я поеду с вами.
– Нет.
Она осторожно коснулась его руки.
– На матери Тома еще пятеро детей и дом, за которым нужно присматривать, Джеймс. – Леонора утерла слезы. – Я буду готовить, убирать и заботиться о малышах. Бедная женщина в глубокой скорби, Джеймс. Ей нужна помощь. К тому же мы можем взять машину и выехать рано утром.
Джеймс смотрел на нее тяжелым взглядом:
– Это плохая идея, Лео.
– Но почему?
Взгляд его соскользнул на ее губы:
– Ты сама знаешь почему.
– Я не буду путаться у вас под ногами, Джеймс. Обещаю, – умоляюще сказала она, вспоминая искаженное горем лицо Тома. – Я просто… Я просто хочу помочь.
– Алекс не отпустит тебя.
– У него не будет выбора.
– Нет.
Алекс даже не поднял головы от бумаг, устилавших письменный стол.
– Но матери Тома понадобится помощь, – настаивала Леонора.
– Они могут взять с собой Мередит или Клэр.
– Алекс! – Леонора склонилась над столом, заставив мужа все же взглянуть на нее. – Они спасли мне жизнь. Возможно, спасли жизнь и тебе тоже. Это самое меньшее, что мы можем сделать для них. К тому же это всего на несколько дней.
Алекс продолжал просматривать документы, слушая ее вполуха:
– Я не пошлю свою жену на чьи-то там пшеничные поля в качестве наемной батрачки.
На видном месте на столе у Алекса стояла фотография, на которой он был запечатлен со своими чистокровными скакунами.
– Разве ты не уезжаешь сегодня на какие-то скачки? – поинтересовалась Леонора.
Алекс насмешливо фыркнул.
– Она еще говорит «на какие-то скачки»! – Он отложил в сторону бумаги и приподнял брови. – Это всего лишь знаменитый Мельбурнский кубок, детка!
– Ладно, тогда я еду с тобой.
Он рассмеялся:
– О нет, никуда ты не едешь.
– Послушай, Алекс. Одна я здесь не останусь. Особенно после того, что случилось в Кулгарди. Так что я еду либо помогать миссис Шелби, либо с тобой на скачки. Выбирай.
Алекс нервно забарабанил пальцами по столу. Леонора видела, что он думает о женщинах в Мельбурне, о вечеринках, о бесконечных ставках на лошадей, о свободе от жены.
– Ну хорошо. Займись своей благотворительностью.
Том положил багаж на пассажирское сиденье «форда», а сумку с продуктами поставил в багажник. Потом повернулся к Леоноре и впервые прервал молчание.
– Не возражаешь, если я поведу? – Он с мрачным видом потер виски. – Я не могу сидеть просто так. И не хочу думать ни о чем, кроме дороги.
Леонора отдала ему ключи и села на заднее сиденье. Джеймс устроился рядом с ней. Лицо его было свежим и гладко выбритым. Между ними витал легкий аромат мыла, исходивший от его кожи, из-за которого у нее кружилась голова. На сиденье сразу стало тепло от его сильного тела. Она чувствовала его присутствие всем своим существом, чувствовала даже без прикосновения.
Машина в облаке пыли оставила позади большой дом, проехала ворота – первые, вторые, третьи, четвертые, пятые. Дорога вела, казалось, куда-то в бесконечность. Ветер играл волосами Леоноры и щекотал ей лицо своими тонкими струями, словно кончиками пальцев. Рев мотора почему-то не нарушал окружающей тишины и спокойствия. Каждый из них был занят своими мыслями, тревогами, воспоминаниями или надеждами, которые витали в салоне, словно безмолвный задушевный разговор. Страусы эму с лысыми головами на длинных шеях наблюдали за ними издалека, озадаченные появлением такого странного и шумного зверя.
Рука Джеймса лежала на спинке сиденья, и его ладонь находилась всего в нескольких дюймах от головы Леоноры. Когда на дороге попадался каменистый участок, волосы ее слегка задевали его пальцы, и это простое прикосновение отдавалось покалыванием в руках и ногах. Она думала о том, как хорошо было бы положить голову ему на грудь и услышать успокаивающий ритм спокойного дыхания.
