– Да, – протянул Алексей с улыбкой, – святой вы человек – власти поверили.
– Это ещё не всё, – в ответ оживился Василий Борисович. – Как раз в этот момент у меня возникает конфликт с армянской диаспорой. Не со всей диаспорой, конечно, а с некоторыми её представителями. Я тогда выиграл тендер по одной большой организации и, заплатив налоги, инвестировал её будущее. Развитие обещало принести не плохие дивиденды. И сама организация имела давнюю историю и очень много сделала для промышленности области и России в целом. Опять же – люди: 2,5 тысячи сотрудников. Меня предупреждали, что один известный предприниматель из армянской диаспоры хотел перекупить ее, закрыть, а принадлежавшие ей здания использовать в других целях: сдавать под офисы, под разные коммерческие и учебные заведения. Я не дал ему это осуществить. И вот, через официальных лиц меня приглашают на встречу с представителями диаспоры. Я приехал. Думал, – дружить. Захожу к ним: сидят этакие пузыри, «крутые», сальные; у них обстановка там… Ну, в общем, знаете, когда из тебя вдруг прёт случайное богатство! Ну что говорить, – пустые люди, пустые глаза. Хоть и умные ребята, но вот этот доллар в каждом глазу, – он уничтожает человеческую личность. Одного из них я хорошо знал и ничего плохого сказать о нём не мог, в общем, он всегда производил на меня впечатление приличного человека. И вдруг именно от него я слышу: «Отдайте нам здания». Я отказался. Наша беседа произошла, допустим, 17 октября этого года: в тот день они мне шибко угрожали, дав время для размышления. Известный деятель армянской диаспоры – фамилия его часто звучит в СМИ – тогда, 17 октября, на встрече сказал мне: «Я жопу вытираю начальником УВД. Приходи ко мне, посмотришь, как он будет сидеть у меня на Дне рождения».
А 17 октября уже следующего года на меня совершается покушение с целью убийства. Этот факт был официально подтверждён впоследствии. Центр города, около 11 часов дня, а день такой ясный-ясный, солнце! Ну, немножко прохладно – 17 октября всё-таки. Выхожу на улицу, и как-то мне не по себе. Тут ещё рядом какой-то кавказец зубами-фиксами отсвечивает, смеётся мне в лицо. Думаю про себя, – больной, что ли? А надо заметить, что за несколько дней перед этим я видел, как за мной по городу ездит то одна, то другая машина: может, пытались создать обстановку нервозности и психоза. Так вот, иду я по улице, и вдруг, будто кто-то толкает меня, заставляя обернуться назад. Вижу, прямо мне в голову идёт молоток. Но поскольку я раньше занимался борьбой, и реакция ещё сохранилась, я под него поднырнул. Удар пришелся по спине. В последствии, на этом месте врачи обнаружили огромную гематому и два сломанных ребра, но тогда, в горячке, я этого удара даже не почувствовал. Итак, первый киллер мажет; он отскакивает в сторону профессионально – ударил-отскочил. Второй идёт на меня за ним и направляет молоток прямо в лоб. Я успеваю только отойти чуть назад, и молоток попадает мне в грудь, но удар получается скользящим. Отступаю назад, и звёзды брызнули из глаз – получаю удар в затылок. Третий. Я потерял сознание. Позже мне рассказывали, что я свалился под акацию. А она колючая и у неё очень низко расположены ветки, поэтому убийцы сразу меня не достали. Дело было среди бела дня на улице. Остановился троллейбус. Люди увидели, как меня убивают кавказцы, и потребовали у водителя остановиться. Нападавшие бежали. Пассажиры вызвали «скорую», не дав мне истечь кровью: в голове – дырка. Кто-то предупредил мою жену, что в больнице мне оставаться нельзя: убьют. Она с помощью друзей увезла меня в другой город в частную клинику. Спрятала там. Как следствие, – я почти год страдал амнезией, очень серьёзно болел, терял зрение. Скитался по родственникам. Не умер, но получил 2 группу инвалидности. Память постепенно вернулась. Впоследствии один серьёзный милиционер сказал мне, что убийство было заказным и что организаторов они знают. Но дело возбуждать не станут.
– Почему, не сказал?
– А вам ещё не понятно?
– Неудобный вы человек. Имеете своё мнение, взяток не даёте. Зачем вами заниматься?
– Вы всё правильно понимаете. Выздоровев и вернувшись обратно в свой город, я сделал вид, что ничего не произошло. Главным было – завод и его выживание. Тяжёлый период был тогда и у меня, и у предприятия. Люди видели, что творилось, и откровенно боялись. Законы стаи заработали. Завод начинает терроризировать милиция. Налоговая инспекция пытается выиграть в окружном арбитражном суде в Казани то дело, по которому я братве отдал все деньги, а теперь должен отдать еще и 16 миллионов. «Каша» варилась очень долго. Я понял, что налоговая все решения пробивала через Москву. Например, для того, чтобы в Казани добиться нужного решения суда, сначала надо позвонить в министерство. Из министерства позвонят в Казань и скажут: «Ребята, мы вас финансируем достаточно полно, помогите, какая-то пешка там, в регионе «возникает». Надо принять такое-то решение». Но в Казани оказалось несколько порядочных судей. Они разобрались в моём деле и стали нас, как производственников, поддерживать. Причём, взяток я не платил никому. А ведущий судья по моему делу просто реально вступился за завод, – мы все были прямо-таки поражены. Оказывается, ему наша братва угрожала прямо перед заседанием. А он в ответ только стал жёстче разговаривать с ними. Тут мы впервые почувствовали, что в России не всё так плохо. Кстати, и налоговую и бандитов на суде представлял один и тот же юрист. Этот факт о чём-то вам говорит?
– Значит, судья не испугался?
– Значит, не испугался. Или его не удалось «пробить» через «верх».
– Ну, может, есть ещё совесть у людей?
– Это такое дело тонкое! Я понимаю, что все мы грешные. Но наступает такой момент, когда ты начинаешь чувствовать, что своими неправедными поступками убиваешь своё будущее, своих детей. Порой срабатывает. Я сам многое переосмыслил, сидя в камере.
– И как же события развивались дальше, Василий Борисович?
– После покушения на меня прошёл дичайший накат милиции на завод. Особенно отличилось городское подразделение. Что она выделывала! Задерживала водителей и машины с отгруженным товаром. Избивала наших охранников, которые якобы незаконно находились на заводе в связи с отсутствием лицензии на охранную деятельность. Мы объясняем, что это – сторожа, состоящие в штате предприятия, и поэтому им не требуется лицензия. А милиции нужно было снять наших людей и поставить своих, чтобы беспрепятственно грабить завод. Конфликты шли и по другим объектам. Обстановка создавалась очень тяжёлая. Как на передовой фронта реальной войны. И не только вокруг меня. Прессовали весь региональный бизнес. Кто-то из предпринимателей сдался «столичным», стал «прикармливать» чиновников и потерял всё: здоровье, совесть, нормальное отношение к себе, потерял привычную среду своего существования и человеческого общения. В конце концов, потерял и весь свой бизнес. Ради чего? Почему до настоящего времени на любом административном совещании, особенно областном, да и городском тоже, предпринимателей собирают не по принципу: кто чего добился в работе и какими успехами может поделиться, а по принципу: не скажет ли он что-то не желательное о чиновнике? Но людей самостоятельных ещё осталось достаточно, и сейчас общество находится в некоем таком раздрае – кто победит: вор, взяточник или здравый смысл?
