– Здравствуй, Кристина, это я, Йозеф… Ты меня узнаешь?
– Конечно. Вы парикмахер. Подстригите меня покороче. И без челки. Так будет лучше, верно?
Кристина посмотрела на Йозефа с надеждой и ожиданием и протянула ему щетку. Он нежно поцеловал ее в лоб.
Назад они ехали на такси. За всю дорогу Йозеф не произнес ни слова. Павел тоже молчал – все было и так ясно.
– Было бы хорошо встретиться с Мартином не откладывая. Завтра.
– Тюрьма – это тебе не дом престарелых. Встреча назначена через четыре дня. Придется потерпеть.
Делать было нечего, и Йозеф смирился. Павел поселил его в маленьком отеле на улице Сены, где двадцать пять лет проработал ночным портье. На следующий день он познакомил его со своим близким другом Маго, тем самым бывшим полицейским, который отыскал Кристину и Мартина. Он так и не сумел окончательно отойти от дел и время от времени подрабатывал как частный детектив. У него остались кое-какие связи на набережной Орфевр[144]и доступ к архивам и картотеке.
Ужин в честь встречи удался, рагу и впрямь оказалось вкуснейшим, а когда принесли кофе, сыщик достал красную пластиковую папку, вытащил из нее два листка бумаги, вздохнул, допил свой бокал «Мадирана» и начал отчет:
– Мне жаль это говорить, Йозеф, вы мне глубоко симпатичны, но ваш сын Мартин – настоящий проходимец. Мелкий негодяй. Начал он рано и до сих пор не образумился. Его осуждали за кражи, насильственные действия и незаконную торговлю всем, чем только можно. «Градус» он только повышал. С учетом правонарушений, совершенных, так сказать, «по малолетке», в активе вашего сына четырнадцать приговоров. Из своих сорока лет тринадцать он провел за решеткой. Сейчас он отбывает пятилетний срок за торговлю наркотиками и проходит подозреваемым еще по одному аналогичному делу. Ему наверняка добавят четыре или пять лет – и без права на досрочное освобождение. Один коллега рассказал мне его историю. В шестнадцать лет его арестовали за торговлю наркотиками в лицее и ночных клубах. Срок он получил небольшой, с отсрочкой исполнения наказания. Когда несовершеннолетние оступаются в первый раз, их жалеют, надеются, что они одумаются, исправятся, но ваш парень не остановился. Его снова осудили, дали условный срок, отправили на детоксикацию, он вышел, и все началось по новой – наркотики, драки, поножовщина. Семья с ним справиться не могла, отчиму надоело платить адвокатам, он вышиб Мартина из дома и развелся с его матерью.
– Вы не ошиблись? – прервал его Йозеф.
Маго достал из папки ксерокопированный с обеих сторон лист бумаги:
– В июле пятьдесят восьмого года она вышла замуж за Жоржа Лавана. Развелись они в семьдесят шестом.
– Кристина не могла вторично выйти замуж, мы с ней не разводились.
– Не знаю, как ей это удалось, но факт остается фактом. Два года Мартин вел себя вполне прилично. Жил с женщиной, потом она его бросила. Не ввязывайтесь, поверьте моему опыту: такие, как он, не меняются. Остаются преступниками, потому что ничего другого делать не умеют. Привычка к легким деньгам неискоренима. Вы только время зря потратите. Забудьте Мартина и возвращайтесь домой, если не хотите, чтобы он обобрал вас, как отчима и мать.
Йозеф сидел за деревянным столом в кабинке с белыми перегородками высотой в половину человеческого роста. Таких кабинок в комнате для свиданий было четырнадцать – по семь с каждой стороны. В нагретом солнцем помещении было очень жарко, свежий воздух попадал внутрь через открытые узкие фрамуги. Охранник в темно-синей форме курсировал по проходу, заложив руки за спину, или стоял у двери, наблюдая за заключенными и посетителями. Заняты были одиннадцать кабинок, заключенные самого разного возраста – одни были в рубашках, другие в майках – общались с посетителями, в основном с женщинами (некоторые привели с собой детей). Многие держались за руки через стол. Лица в свете неоновых ламп выглядели мертвенно-бледными. Шум голосов смешивался с хныканьем и плачем измученных духотой малышей.
На стене рядом с дверью поочередно загорались две лампочки, синяя и красная, давая сигнал на вход и выход. Надзиратель открыл дверь, и Йозеф увидел мужчину лет сорока с усталым лицом, редкими волосами и бородой. Одет он был в мятую полосатую рубашку и джинсы. Язык его тела говорил о многолетней привычке быть всегда настороже.
Йозеф думал, что, увидев Мартина, ощутит внутреннюю дрожь, что-то вроде звонка колокольчика: вот он, твой сын, похищенный собственной матерью в шестилетнем возрасте. Йозеф верил в голос крови, он подтолкнет их друг к другу, они крепко обнимутся. Мартин воскликнет: «Папа, папа!» – а он ответит: «Сынок, дорогой мой мальчик!» Теперь, глядя на незнакомого взрослого мужчину, Йозеф не чувствовал ничего подобного. Возможно, тут какая-то ошибка, они даже не похожи.
Момент был тягостный.
Мужчина остановил взгляд на Йозефе, расслабился и пошел к нему. Йозеф встал. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Мартин кивнул:
– Мсье…
– Мартин?
– Мы знакомы?
– Мартин, это я, Йозеф. Твой отец.
– Мой отец! Что за бред? Мой отец умер.
– Я Йозеф Каплан, а ты Мартин, мой сын.
Мартин побагровел, лицо исказила гримаса боли, он сжал кулаки, чтобы не закричать:
– Она соврала! Нет, невозможно, она бы не посмела!
Мартин раскачивался с ноги на ногу, тяжело дышал и вдруг со всего размаха ударил кулаком по столу, напугав окружающих. К ним немедленно подошел надзиратель:
– В чем дело?
– Все в порядке, шеф.
– Поспокойней, – велел охранник и вернулся на свой наблюдательный пост.
– Чем докажете, что не врете? – враждебным тоном спросил Мартин.
– Зачем бы я стал это делать?
– Понятия не имею. Может, вы чокнутый. Как она.
– Не хочешь присесть?
Мартин тяжело опустился на стул, закрыл глаза и понурил голову. На лбу у него выступил пот.
– Она все время повторяла, что вы умерли.
– Ты ничего не помнишь?
Мартин покачал головой.
– Совсем ничего? – повторил Йозеф. – Ни меня, ни Хелену?
– Кто такая Хелена?
– Твоя сестра. Она на два года старше тебя.
– Понятно… Нет, я ничего не помню. Она сказала, что вы попали в аварию и погибли. Я перестал об этом думать, в памяти иногда всплывали какие-то образы, но я не понимал, что они могут значить.
– Где вы жили?
– В Сент-Этьене. С бабушкой. А потом появился Жорж.
– Ее муж?
– Мой новый папаша. Мы переехали в Париж. Как и когда – я помню смутно. Почему вы приехали именно сейчас?
