Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
– Ты ведь забрал книжки про Мафальду? Мо обещала оставить их…
Мо. Субисаррета уже успел забыть, что Лали зовет Дарлинг «Мо», этимология имени не совсем ясна, но расспрашивать Лали – бесполезно. Если захочет – скажет сама.
– Да, я получил твой подарок. Спасибо. Мне нравится Мафальда.
– А мне – инспектор Блексэд. Ты прочел, что я тебе написала?
– Да.
– И получил цветочек?
– Да.
– Тогда почему у тебя такое дурацкое лицо?
– Ну… Я удивлен. Я не ожидал увидеть тебя.
– Но ты же прочел, – Лали смешно морщит нос. – Я-то как раз ожидала, потому что скучаю по тебе…
– Я тоже… успел соскучиться.
Это – чистая правда, но только теперь Субисаррета понимает, насколько это – правда. Если бы он был рисованным идиотом в цветастых трусах, а Лали – рисованной большеголовой девчушкой, все объяснялось бы просто: они связаны кровными узами, они – отец и дочь, вот и скучают друг по другу. Но Субисаррета и Лали вовсе не персонажи комиксов, и уже тем более не родственники, они и виделись всего лишь пару раз. Тогда почему он скучал по Лали?..
– Это… Ваш дом?
– Да. У нас есть еще один, но этот я люблю больше всего. Он – мой любимчик. Любимчик, да!
Уж не тот ли это дом, на задворках которого живет страшный червь Раппи, сожравший антилопу и несчастного Ндиди?
Скорее всего.
– Зайдешь в гости?
– Конечно. Если… Дарлинг не будет против. Мне кажется, она меня недолюбливает.
Непонятно, зачем Субисаррета говорит об этом восьмилетней девочке. Может быть, он хочет услышать от нее какой-нибудь одобряющий ответ, что-то вроде: «Это не так, Икер, ты заблуждаешься, Мо относится к тебе очень хорошо и тоже скучала все эти несколько дней». Но вместо этого Лали спокойно произносит:
– Ее нет дома, они с Исой уехали по делами. И вернутся поздно, а мне придется ужинать одной и лечь спать без сказки, так сказала Мо. Но теперь мне не придется ужинать одной, правда ведь?
– Ну, не знаю… Для ужина, вообще-то, рановато…
– Все равно – заходи.
– Разве что – ненадолго.
Калитка за Субисарретой захлопывается, с громким лязгом падает тяжелая щеколда, и инспектор оказывается перед симпатичной, блестящей от дождя лужайкой.
Он уже видел эту лужайку.
На фотографии в номере у Исмаэля. Лужайку и огромный дом в окружении пальмовой рощицы. К дому ведет дорожка из каменных плит, она же отделяет лужайку от поля, которое Икер поначалу принимает за площадку для игры в теннис. И лишь потом замечает, что нет главного – сетки. Вместо нее, по противоположным сторонам площадки, друг напротив друга, врыты столбики – по три с каждой стороны. Столбики венчаются перекладинами.
Перехватив взгляд инспектора, Лали неожиданно спрашивает:
– Тебе нравится крикет?
– Крикет?
– Это такая игра. Слыхал про нее?
– Вроде бы слыхал, а что?
– Я люблю играть в крикет, крикет – мой любимчик. А я – лучший боулер! И лучший бэтсмен! – Секунду подумав, Лали добавляет: – Я могу быть тем и другим, и это называется – универсальный игрок. Я – лучший универсальный игрок, вот!
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – улыбается Икер. – Правда, я не знаю, что такое боулер…
– Боулер – тот, кто подает мяч. Бэтсмен – тот, кто его отбивает и защищает калитку.
– Калитку?
– Видишь три столбика с перекладиной? Это и есть калитка. Мы можем поиграть в крикет.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Не сейчас, потом. Ты ведь не очень торопишься?
– Как тебе сказать…
Глаза Лали немедленно наполняются слезами. Лучший боулер и лучший бэтсмен – всего лишь маленькая восьмилетняя девочка, капризная, но и трогательная одновременно. Сердце Субисарреты наполняется нежностью, – никогда и ни к кому он не испытывал ничего подобного. Он даже исподтишка осматривает себя: все в порядке, цветастых трусов на нем нет. И отцовских чувств он испытывать не должен, но нежность все равно никуда не девается.
– Я не особенно тороплюсь, Лали.
– Здорово, – от слез и следа не осталось. – Идем, я покажу тебе дом.
Прежде чем двинуться по дорожке к особняку, Субисаррета оборачивается: они с Лали здесь не одни, как показалось ему вначале. Рядом с воротами переминаются с ноги на ногу два высоких широкоплечих африканца в белых летних костюмах.
– Охранники, – перехватив взгляд инспектора, поясняет Лали. – Не обращай внимания.
– И много у вас… охраны?
Зажмурив глаза, ангел принимается загибать пальцы:
– Зикомо, Зубери, Рунако, Секани и Темба.
– Вот видишь, тебе есть с кем играть в крикет.
– Они скучные. Все, кроме Тембы. Но Тембе не нравится играть, потому что он – мазила. А Рунако всегда злится, когда проигрывает… Они скучные, хотя и хорошие. Они сделают все, что я захочу. Не веришь?
– Верю.
Икер ни секунды не сомневается в том, что Лали говорит правду. И дело здесь не в жалованье, которое получает каждый из стражей (как подозревает Икер – немаленьком по здешним меркам), – совсем в другом. Детскому обаянию Лали невозможно противостоять.
Он думает об этом, входя под своды огромного, мрачного дома. Сразу за дверью начинается зал, который в давние времена было принято называть рыцарским, но никаких атрибутов рыцарства здесь нет. А вот всего африканского в избытке: каменная и бронзовая скульптуры, маски и копья на стенах; шкуры животных, изящные инкрустированные рога, кованые сундуки, многофигурные тканые панно. Мебели совсем немного: обеденный стол (такой огромный, что на нем можно было бы играть в крикет) и три стула с высокими спинками вокруг него. Резная пятистворчатая ширма со сценками охоты на льва и низкий диван. Две дубовые лестницы ведут наверх, к площадке, огороженной перилами. На перилах повисли гирлянды живых цветов. Цветы – повсюду, в больших напольных вазах и вазах поменьше, на столе, на подоконниках: розы, орхидеи, ирисы и множество других, неизвестных Икеру, – но розы все же преобладают. С трудом отведя взгляд от цветочного великолепия, Субисаррета переводит его на арку под лестницей. Она ведет прямиком в коридор, конец которого теряется во мраке.
– Впечатляет, – только и может выговорить инспектор. – Очень красивый дом…
– Ты еще не был наверху, – Лали фыркает, оттопырив нижнюю губу. – Хочешь есть?
– Нет. У вас какой-то праздник?
– Ты о цветах? Никакого особенного праздника. Просто мы вернулись домой, и все рады нам. Только и всего.
«Все» – это не только пятеро охранников. Они – лишь часть обитателей дома. Кроме Икера и Лали, здесь нет ни одного белого, в какой-то момент инспектор чувствует себя героем истории из колониальной жизни: обслуга тиха и деликатна и старается лишний раз не попадаться на глаза. За то время что инспектор провел в зале, из-за арки выглянуло и тут же спряталось несколько курчавых голов, и лишь кошек нигде не видно.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
