Попробовал приблизить левую руку. Ничего. Я не чувствовал даже пальцы.
Я посмотрел на затухающую пульсацию предупреждающих рун. Доспех переключился на минимальное потребление энергии, превратившись в почти безжизненную металлическую оболочку. Он поддерживает во мне жизнь, но, должно быть, серьезно поврежден.
Я закрыл глаза, стабилизировал пульс. Я знал, где находился. Свободно парил в вакууме космоса. Доспех поддерживал температуру тела, но разряжался. Энергия закончится, и я начну терять больше тепла. Моя улучшенная кожа будет держаться дольше, чем у обычного человека, но, в конце концов, холод доберется до моих сердец и остановит их двойное биение. Это только вопрос времени.
На секунду я почти утратил самообладание. Я хотел кричать, биться в металлических объятьях доспеха. Инстинкт существа, оказавшегося под водой, последний вздох горит в легких, темнота неминуемости смыкается вокруг жизни. Я медленно выдохнул, угомонив инстинкт. Я жив, а пока я жив, у меня есть выбор.
— Перегрузить все системы, — сказал я. Электрический импульс пробежался по моему телу, когда доспех подчинился.
Почти сразу же, как доспех активизировался, включилась сирена. Симпатическая боль пронзила позвоночник. Уши наполнили накладывающиеся друг на друга предупредительные сигналы. На дисплее шлема пульсировали красные руны. Я «сморгнул» предупреждения и звуки стихли. Осталось в лучшем случае несколько минут до того, как доспех превратится в могилу. Я поднял правую руку и соскоблил тающий лед с линз шлема.
Белый слепящий свет хлынул в мои глаза. Я парю в огромном зале, освещенном солнечным светом, который исходил из источника за моей спиной. Все покрыто слоем розового инея, сверкающим в резком свете, как сахарная глазурь на торте. Вокруг плавали маленькие кристаллы, медленно кружась своим последним затухающим импульсом. В помещении висели неправильные фигуры.
Я движением век кликнул по тусклому маркеру на дисплее шлема. Вокс-система активировалась со стоном помех. Я настроил ее на максимальный диапазон передачи.
— Это Алексис Полукс из Седьмого легиона. — Голос звучал глухо внутри шлема, и мне ответили только новые помехи. Я настроил передачу на повтор, который будет продолжаться, пока не закончится энергия. «Возможно, кто-то услышит. Возможно, есть кто-то, кто услышит».
Что-то ударилось в плечо и медленно выплыло передо мной: замерзший предмет чуть шире моей головы. Он медленно вращался. Я протянул руку, чтобы оттолкнуть его, он перевернулся и посмотрел на меня безжизненными глазами.
В голове вспыхнуло воспоминание: раскалывающийся с металлическим грохотом корпус корабля, когда тот вырвался из хватки шторма, обломки пронзают воздух и кровь хлещет по палубе; кричит офицер, его глаза расширились от ужаса. Я на корабле. Я вспомнил дрожь палубы под ногами и завывания шторма снаружи.
Я отдернул руку от оторванной головы, и резкое движение закрутило меня через замерзшие кровавые брызги. Вокруг меня вращалось помещение. Я видел забитые льдом ниши сервиторов и искореженные модули приборов. С пола на меня была обращена многоярусная платформа ауспиков, ее экраны и голопроекторы выглядели, как ветки дерева зимой под снегом. Я попытался остановить свое движение, но просто продолжал вращаться. В ушах начали пронзительно визжать предупреждения.
Недостаточно энергии…
Недостаточно энергии…
Недостаточно энергии…
Мимо промелькнули силуэты, окрашенные красным светом предупредительных рун. Тела, прижатые к стенам пластами кровавого льда. Детали расколотого желтого доспеха проплыли среди конечностей и раздробленных костей. Со стен, подобно нитям кишок, свисали оторванные связки кабелей. Возле замерзших в эмбриональных позах сервиторов парили ленты инфопергамента. Я развернулся и увидел источник света: ослепительно-белое солнце, сияющее сквозь широкую пробоину в корпусе. Я видел сверкающую синюю сферу планеты на фоне усыпанной звездами тьмы. Зрелище между мной и звездным светом приковало взгляд, пока поле зрения не изменилось.
По космосу были разбросаны погибшие боевые корабли. Сотни, их золотые корпуса перекручены и разбиты на части, как разорванные тела. Отогнутые огромные полосы брони открывали вид на паутину помещений и переходов. Корпуса размером с гору были разделены на куски. Я словно смотрел на перемешанные останки бойни.
«Все мои братья погибли», — подумал я, и мне стало холоднее, чем за многие десятилетия. Я вспомнил Элиаса, моего настоящего брата, брата-близнеца, сорвавшегося во тьму с кончиков моих пальцев.
Недостаточно энергии… — звучали предупредительные руны.
Последние воспоминания дополнили общую картину. Я знал, куда мы направлялись: мы все к этому шли. Я смотрел на кладбище и определенно осознал кое-что еще.
Недостаточно энергии…
— Мы не справились, — сказал я тишине.
— …ответьте… — В шлеме прозвучал механический голос, прерываемый помехами. Мне понадобилась секунда, чтобы ответить.
— Это капитан Седьмого легиона Полукс, — сказал я, когда дисплей шлема потускнел.
Слух наполнили взрывы помех. Я чувствовал, как застывает вокруг меня доспех, его энергия окончательно истощилась. По телу начало распространяться мягкое онемение. Дисплей шлема почернел. Я почувствовал, как что-то ударило в грудь, а затем сомкнулось вокруг меня с металлическим лязгом. В темнице умирающего доспеха я чувствую, что падаю во тьму, падаю слепым и без боли, падаю, как мои братья. Я одинок в темноте и холоде, и всегда буду.
— Ты с нами, брат, — произнес механический шепот. Казалось, он раздавался из ночи, наполненной ледяными снами о мертвых кораблях, мерцающих в свете звезд.
(Отрывок из повести «Багровый Кулак» Джона Френча)
