которая вдруг возникла рядом с Бретом.
Это была очень хорошенькая девушка с белым личиком, розовыми щечками и золотистыми волосами. Брет подумал, что если бы удалось создать нечто среднее между Шейлой Парслоу и Элеонорой, то получилась бы Пегги Гейтс. Знакомясь с Бретом, она спокойно поглядела ему в глаза, сумев при этом дать ему понять, что его возвращение доставило ей глубокую личную радость. Ее маленькая лапка интимно шевельнулась у него в ладони, Брет крепко ее пожал, а потом с трудом подавил желание вытереть ладонь о брюки.
Пегги мило поблагодарила Беатрису за высокое мнение о ее новой лошади, дала гостям возможность еще несколько минут полюбоваться элегантным животным, потом со светской непринужденностью увела всю компанию со двора в дом. Беатриса помнила, как выглядела гостиная при миссис Вайдлер, когда ее украшали глазурованные кувшины и окантованные гравюры, и нашла, что от замены их на акварели и цветочные обои комната ничего не выиграла.
Они пили очень хорошую мадеру и разговаривали о предстоящей выставке в Бьюресе.
По дороге домой у Беатрисы был такой вид, точно она получила большое наследство. Поймав на себе удивленный взгляд Брета, она спросила:
— Что ты так смотришь?
— Вы похожи на кошку, которой дали полное блюдце сметаны.
Беатриса усмехнулась.
— А также рыбы и печенки.
Однако она не стала объяснять свои слова и тут же переменила тему:
— Когда закончится вся эта канитель с днем рождения, тебе надо будет съездить в Лондон и заказать себе выходной костюм и прочее. Надо, чтобы все было готово к приезду дяди Чарльза.
— А что именно надо будет заказать? — спросил Брет: он не представлял себе, о чем идет речь.
— Доверься Уолтерсу: он сам знает.
— Гардероб для молодого джентльмена, — сказал Брет.
Удивленная саркастической ноткой в его голосе, Беатриса бросила на него быстрый взгляд искоса.
ГЛАВА 18
Когда они приехали домой, Беатриса принялась разбирать дневную почту в гостиной. Вошла Элеонора и сказала:
— Она научилась привставать на стременах.
Беатриса подняла на нее отрешенный взгляд.
— Представь себе, целых пятьдесят ярдов она ехала, как порядочная.
— Шейла Парслоу? Поздравляю тебя, Нелл.
— Вот уж не думала, что доживу до этого дня. Может, выпьем на радостях хересу?
— Мы с Бретом влили в себя сегодня столько странных напитков, что нам одних воспоминаний о них хватит до конца недели.
— Ну и как тебя встретили, Брет? — спросила Элеонора, наливая себе в рюмку хересу.
— Я думал, будет хуже, — ответил Брет, глядя, как ее тонкие руки уверенно открывают бутылку и наливают херес. Такая рука не станет мягкой лапкой вкрадчиво шевелиться у тебя в ладони.
— Докет рассказал тебе, как его ранило?
— Докет уехал на рынок, — сказала Беатриса. — Зато миссис Докет угостила нас горячими пышками.
— Миссис Докет — милашка. А чем вас угощала мисс Хассел?
— Печеньем. Она не собиралась нам его давать, но поддалась чарам Брета.
Ага, значит, и Беатриса это заметила.
— Ничего удивительного, — сказала Элеонора, глядя на Брета поверх рюмки. — А как вас встретили в Вигселле?
— Ты помнишь каракового жеребца, на котором выступал Дик Поуп? Который в прошлом году завоевал все призы в Бате?
— Конечно.
— Гейтс купил его для Пегги.
Элеонора на минуту задумалась, осмысливая эту новость.
— Пегги будет на нем выступать?
— Да.
— Любопытно, — медленно проговорила Элеонора. На ее лице мелькнула улыбка. Она переглянулась с Беатрисой и отвела взгляд.
— Любопытно, — повторила она и отпила хересу. Некоторое время в гостиной раздавался лишь треск разрезаемых Беатрисой конвертов. Потом Элеонора проговорила:
— По-моему, Гейтс тут оплошал.
— По-моему, тоже, — отозвалась Беатриса, читая очередное письмо.
— Я пойду вымою руки. А что на обед?
— Гуляш.
— То есть, тушеная картошка с мясом, которую наша миссис Беттс именует гуляшом.
Тут вошли Сандра и Джейн, у которых кончились уроки. Из конюшни вернулся Саймон, и все пошли в столовую.
Утром Саймон так поздно вышел к завтраку, что они с Бретом успели только поздороваться. За обедом Саймон дружелюбно и вроде бы с искренним интересом расспрашивал о том, как Брета встретили арендаторы. Беатриса взяла рассказ об их поездке на себя, лишь изредка обращаясь к Брету за подтверждением своих слов. Когда речь зашла о Гейтсах, Элеонора спросила Саймона:
— Ты знаешь, что Гейтс купил Пегги новую лошадь?
— Нет, — без особого интереса отозвался Саймон.
— Он купил у Дика Поупа его каракового жеребца.
— Что? Райдинг Лайт?
— Да, Райдинг Лайт. Пегги будет выступать на нем в Бьюресе.
Впервые со дня приезда Брет увидел, как лицо Саймона потемнело от гнева. Секунду он сидел молча, затем опять взялся за вилку и нож. Кровь постепенно отлила от его лица, и к нему вернулось обычное выражение безмятежного спокойствия. Беатриса и Элеонора на него не смотрели, но Сандра с интересом наблюдала за впечатлением, которое на него произвела эта новость.
Брет, склонившись над тарелкой с гуляшом миссис Беттс, раздумывал над характером Саймона. Говорят, что он влюблен в Пегги Гейтс. Но его совсем не обрадовало, что отец купил девушке хорошую лошадь. Наоборот, эта новость привела его в ярость. Более того, его тетка и сестра заранее знали, что он придет в ярость, обнаружив, что Пегги будет ему серьезным соперником. Они знали, что он ей не простит. Им, разумеется, очень не хотелось, чтобы роман Саймона с Пегги Гейтс перерос во что-то серьезное, и они сразу поняли, что приобретение Гейтсом каракового жеребца обещает выход из затруднения. Что же за человек Саймон Эшби, если он не может стерпеть поражения от девушки, в которую влюблен?
Брет вспомнил, какой довольный вид был у Беатрисы, когда она увидела каракового коня. Он вспомнил, как усмехнулась Элеонора, узнав эту новость. Они обе сразу поняли, что на этом роман Саймона с Пегги пришел к концу. Гейтс купил Райдинга Лайта, чтобы «сравняться» с Лачетом, чтобы у его дочери была лошадь не хуже тех, какие были у человека, за которого она надеялась выйти замуж. Вместо этого он лишил Пегги всякой возможности когда-нибудь стать хозяйкой Лачета.
Ну, Саймон больше не хозяин Лачета, так что его неудовольствие не так уж важно для Гейтсов. Но что за скотина этот Саймон, если соперничество на соревнованиях способно убить в нем любовь!
— А на ком будет выступать в Бьюресе Брет? — услышал он вопрос Элеоноры и поднял голову.
— Да на ком угодно, — ответил Саймон и, увидев вопросительный взгляд Элеоноры, добавил. — Это же его лошади.
Таких высказываний англичане обычно себе не позволяют. Видимо, Саймон разозлился не на шутку, если забыл манеры, привитые ему с детства.
