— Не знаю, — снова ответил Марк. — Я почти так же мало информирован, как и вы, сержант. Полковник впервые рассказал мне об упомянутых звонках только вечером накануне Рождества, и с тех пор я пытаюсь в них разобраться. Обвинения, конечно, ложные, но мы ведь до сегодняшнего вечера не знали, что информация предположительно исходила от Элизабет.
— А вы с ней беседовали?
Марк отрицательно покачал головой.
— В течение пары часов я пытался связаться с ней. — Он взглянул в сторону гостиной, где сидела Вера. — Полковник записал все звонки на пленку, и там содержатся подробности, которые были известны только членам семьи. Очевидный вывод: кто-то из детей полковника — либо оба — причастен к упомянутой истории. Поэтому Джеймс и не хотел сообщать в полицию. Но естественно, еще одним человеком, который посвящен в семейные секреты, является Вера.
— По словам капитана Смит, миссис Доусон сказала, что она заперла миссис Локайер-Фокс на террасе по приказанию своего сына. Вам это представляется правдоподобным?
— Бог его знает, — вздохнув, ответил Марк. — Она ведь совершенно выжила из ума.
Вера тоже ничем не смогла им помочь. На все вопросы о Лисе она отвечала полным непониманием и страхом. Она сидела скорчившись в гостиной, всхлипывала и что-то тихо бормотала. Джеймс спросил Веру, где Боб, но вопрос, казалось, привел ее в еще большее замешательство, окончательно запутав мысли старухи. До того момента Джеймс не видел Лиса, которого держали в спальне. Тем не менее он совершенно категорически заявил, что у Веры никогда не было детей. Как-то Алиса, помнится, говорила ему, что у бедной женщины родился мертвый ребенок, из-за чего она сильно переживала, но, будучи мужчиной, он не обратил на эту информацию особого внимания.
Со своей стороны, Нэнси повторила большую часть того, что ей сказала Вера: о роли, которую она сыграла в смерти Алисы, об упоминании какого-то другого человека, который повинен в гибели Генри, и о том, что старуха толком не понимала, кем приходится Вулфи.
— Сомневаюсь, что на сказанное ею можно полагаться, — заметила Нэнси в беседе с Монро. — Она постоянно повторяет одни и те же фразы, словно заученные мантры, и совершенно невозможно определить, есть ли в них хоть какая-то доля правды.
— Какие фразы?
— О том, что на нее не обращают никакого внимания… что до нее никому нет дела… что ей говорят: «Делай то, делай это…» — Нэнси пожала плечами. — У нее какая-то путаница в голове и по поводу детей. Она сказала, что воспитывала Вулфи и учила его хорошим манерам, когда он был совсем маленьким, и что у него были каштановые кудрявые волосы. Но подобное совершенно невозможно. Светлые волосы могут темнеть, когда дети взрослеют, но темные волосы никогда не светлеют. Я думаю, она путает его с каким-то другим ребенком.
— С каким другим ребенком?
— Ни малейшего представления. Возможно, с кем-то из поселка. — Нэнси покачала головой. — Не уверена, что это вообще имеет какое-то значение. У нее в голове все перемешалось. Она помнит какого-то темноволосого ребенка и убедила себя в том, что тем ребенком был Вулфи.
— Или кто-то ее убедил.
— Да, в общем, убедить ее было бы совсем нетрудно. Она послушает любого, кто проявит к ней хоть малейшее сочувствие. Ей кажется, что весь мир против нее… — на лице Нэнси появилось цинично-брезгливое выражение, — кроме, конечно, ее «любимого мальчика».
Относительно того, что старуха говорила о родителях Нэнси, девушка была весьма немногословна. Себе она объяснила собственную сдержанность тем, что защищает Вулфи. Однако это, конечно же, было не так. Мальчик согласился пойти на кухню вместе с Беллой, и Нэнси могла говорить совершенно свободно. Тем не менее она практически ничего не рассказала сержанту, не желая искушать судьбу. Призрак Веры в качестве бабушки, судя по всему, потерял для нее свою актуальность, но уверенности в том, что Лис никак не причастен к ее рождению, у девушки по-прежнему не было. В глубинах ее сознания все еще шевелилось тошнотворное подозрение, что по крайней мере в данном вопросе Вера могла быть права. Теперь Нэнси проклинала себя за то, что все-таки решила приехать в этот жуткий дом.
Всякий раз, когда Джеймс пытался продемонстрировать заботу о ней, задавая вопросы о том, как она себя чувствует, Нэнси отвечала кратко и холодно. «Со мной все в порядке», — говорила она. Она абсолютно уверена, что с рукой у нее все в порядке, и планирует сама поехать в Бовингтон на осмотр. И вообще, она была бы безумно рада, если бы все наконец перестали суетиться вокруг нее и оставили ее в покое. Джеймс удалился, совершенно подавленный, а Марк, многому научившийся, общаясь с семью своими сестрами, отправился на кухню побеседовать с Вулфи. После недолгих уговоров Беллы мальчик оттаял, и, самостоятельно заполнив некоторые лакуны в его рассказе, Марк догадался, в чем суть проблемы. «Она сказала, что не хочет, чтобы Лис был ее папой и чтобы та противная старуха была ее бабушкой… Мы с ней решили, что и у меня, и у нее папы — совсем другие люди». И теперь Марк тоже начал проклинать себя за то, что положил начало раскручиванию биологической истории, которую сама Нэнси никогда знать не хотела.
* * *
Монро очень заинтересовала исчезнувшая папка, и он послал Баркера в автобус Лиса.
— Адвокат говорит, она довольно большая, поэтому, полагаю, спрятать ее было не так уж легко. Посмотрите еще раз, может быть, вы заметите там что-нибудь такое, что я упустил. — Он протянул ему ключи Лиса. — Сдвинуть автобус с места невозможно из-за валлийца, который закрыл проезд, но если вы протянете кабель, прожектора можно будет включить и внутри. Это должно помочь.
— А что мне искать?
— Какой-нибудь потайной ящичек или что-то такое. Там должен быть тайник, Мартин. В противном случае мы бы уже давно нашли папку.
* * *
Марк взял мобильный телефон и вышел в сад.
— Я могу дать вам обещание, — сказал он Лео, убедившись что никто из находящихся в Особняке его не слышит. — Если вы будете абсолютно честны со мной на протяжении ближайших пяти минут, я постараюсь убедить Джеймса изменить завещание в вашу пользу. Принимаете мои условия?
— Возможно, — ответил его собеседник с удивлением в голосе. — Это как-то связано с внучкой?
— Просто отвечайте на вопросы, — мрачно и сухо проговорил Марк. — Вы знаете человека, называющего себя «Проклятый Лис»?
— Нет, не знаю. Неплохое имя, однако… Я бы и сам не прочь так называться. А кто он такой? Что сделал?
— Вера утверждает, что он ее сын и что она помогла ему убить вашу мать. Но она уже полностью свихнулась, поэтому принимать ее слова всерьез, конечно, нельзя.
— Бог мой! — воскликнул Лео с искренним удивлением в голосе. Наступила короткая пауза. — Послушайте, Марк, это просто невозможно! У нее явно не в порядке с головой. Я знаю, что она видела мамино тело на террасе и была потрясена увиденным. Я звонил ей после похорон, чтобы извиниться за то, что не подошел к ней на кладбище. Она не переставая твердила, какая холодная была мама. Вероятно, она просто убедила себя в том, что смерть матери — ее вина.
