Пожимая руку Кирееву, Виктор Александрович сообщил ему крайне неожиданную новость:
— Теперь вы за главного, Валерий Николаевич. Ваш коллега Баграев неожиданно свалился за два часа до отлёта. Никто и не ожидал, такой крепкий с виду человек.
— Что с ним? — несколько опешил Киреев.
— Увы, прободная язва. В полёте уже передали, что прооперировали удачно.
Киреев чуть было не улыбнулся. С души его словно камень свалился: одной проблемой меньше. В разговор вступила сама «мадам».
— Вить, но ты, надеюсь, не заберёшь у меня Валерия Николаевича? Мне многое надо рассказать ему. Мне так понравилась Швейцария. Там так тихо, уютно, а какие горы!
Балашов пожал плечами, равнодушным тоном сказал:
— Хорошо, надеюсь, со мной кто-нибудь из охраны останется?
Киреев охотно посмеялся над шуткой шефа, подхватил предложенный им тон:
— Непременно, Виктор Александрович. Я тут недавно нанял двух одноногих инвалидов с берданками, приставлю к вам их обоих.
Смеялись все, уже продвигаясь к выходу. Своим юмором Киреев нравился обоим Балашовым. В нем не было угодливого трепета зависимого от их денег подчинённого, и в то же время экс-разведчик не срывался на хамское панибратство.
У выхода из аэропорта святая семейка разделилась. Несмотря на все уговоры жены, глава клана направился к себе в офис, Киреев же с «мадам» и наследником сели в другую машину.
— Куда едем, на квартиру или домой?
— Ни туда, ни сюда, — мотнула головой Балашова. — Сначала заедем к нашему эскулапу.
— Бажеляну?
— Да. Фокин определил у Володи ОРЗ, но надо проконсультироваться у профессора.
Всю дорогу до Москвы Анна Марковна, полуобняв за плечи сына, без устали тараторила Кирееву о своих альпийских впечатлениях.
— Вы знаете, мне кажется, что они там все немножко туповатые. Вот официанту, например, заказываешь обед, чувствуешь, что он все понимает, английский у меня приличный, хотя и с акцентом. Он принимает заказ, ещё некоторое время стоит, потом раз-во-ра-чивается, пошёл на кухню. И так там все! В Испании или Италии совсем по-другому. «Си, синьора…» — и его уже нет. Но зато, правда, у них жулья полно, а в Швейцарии нет, им это не надо…
Если бы Силин или кто-то из строителей загородного дома видел сейчас «мадам», он вряд ли бы узнал в оживлённой, весёлой женщине ту свежесушеную мымру, вечно достававшую их своими придирками. Как и большинство людей нового класса, Балашова быстро вошла в роль и разделила окружающих как бы на несколько разрядов: ближних, вроде Киреева или горничных, равных — добившихся в жизни больших успехов и вращающихся в полусвете, и дальних, где-то там зарабатывающих для неё деньги, серых ничтожных людишек, обращать внимание на которых совсем не стоит. С равными Анна Марковна поддерживала дипломатично-насторожённые отношения и лишь с ближним кругом оставалась сама собой.
Из всего рассказа Киреева особенно поразила причина, по которой младшего Балашова не стали лечить в Швейцарии.
— Да что вы, Валерий Николаевич! Вдруг переводчик что-нибудь не так переведёт. К тому же бог его знает, как они детей лечат. Зубы они хорошо вставляют, это я знаю, а про педиатров нет. Да и дорого все там, такие цены!
Смесь детской наивности с остаточной «совковостью» слегка позабавила Киреева, но волю своим чувствам он не дал.
У профессора в клинике они пробыли не долго, минут сорок. Лучшему в стране специалисту по детским болезням Балашовы приплачивали как семейному врачу, и Бажелян принял их сразу, отложив при этом заранее запланированный консилиум.
— Все хорошо, профессор обещал, что поставит Володю на ноги дня за четыре, — прощебетала Анна Марковна, усаживаясь в машину.
— Я и так на ногах, — буркнул чем-то недовольный наследник фамилии.
— Не спорь со мной! — отрезала мать.
— Куда теперь, на Кутузовский? — спросил Киреев.
Но Анна Марковна сделала большие глаза.
— Не-ет, теперь я хочу посмотреть на свою розовую мечту!
— В Зубовку? — понял Киреев, и у него почему-то засосало под ложечкой. Несмотря на все меры предосторожности, он по-прежнему считал загородный дом опасным для проживания его подопечных.
— Конечно.
— Но мам, я домой хочу! Не хочу я в эту Зубовку.
— Володя, ты же сам слышал, что сказал профессор: «Нужно больше свежего воздуха». А где ты найдёшь в Москве свежий воздух? Кроме того, тебе там приготовлен сюрприз.
— Какой? — быстро спросил пацан.
И Анна Марковна, и Киреев засмеялись.
— Хитрый какой, сюрприз — он и есть сюрприз. Там узнаешь, — отрезала Балашова.
В «розовом замке» хозяйку встречали более чем торжественно. Заранее предупреждённый Ерхов выстроил на крыльце всю прислугу: горничных в одинаковых лазоревых платьях, поваров в белоснежных халатах и колпаках, официанток в белых передничках и накрахмаленных кокетливых кокошниках. Сам сияющий управляющий держал в руках хлеб-соль. Подобного приёма Анна Марковна не ожидала и растрогалась до глубины души.
— Это мне?! Боже мой! — пролепетала она, разглядывая «дары волхвов».
— Конечно, — подтвердил мажордом. — Полагается немного отломить и съесть.
— Да-да, я знаю.
Когда хозяйка сунула в рот небольшой кусочек подсоленного хлеба, все мужики, вместе с подошедшими охранниками, дружно рявкнули «ура!», да так громко, что «мадам» чуть не подавилась. Когда же она справилась со своей задачей, Ерхов подал ей глубокую тарелку с голубой каёмочкой.
— На счастье! — сказал он, и вошедшая в раж Анна Марковна, пронзительно взвизгнув, хряпнула тарелку о мраморный пол крыльца. Лишь после этого хозяйка под аплодисменты прошествовала в свою «розовую мечту».
Экскурсия по собственному дому заняла у неё больше часа. Первым делом она захотела увидеть оранжерею, попутно осмотрев сауну и бассейн. Может, хороший приём повлиял на её настроение, но сейчас Балашовой нравилось все. Она поднялась наверх, в зимний сад, обошла чердак и лишь потом только посетила собственную спальню. Как ни странно, но именно спальня оказалась единственным помещением, не особенно глянувшимся ей в доме. Что-то было не так, хотя и аллегорические Адам с Евой, и многочисленные цветы, и спальный
гарнитур — все соответствовало утверждённым эскизам. Лишь здесь она заметила уродливый замок-щеколду на дверях, выходящих в лоджию, до этого подобные запоры старательно прикрывал своим могучим телом управляющий.
— Боже мой, что это такое?! — ахнула Балашова, разглядывая металлическое чудовище.
— Плоды трудов нашей охраны. На днях установили, — пояснил Ерхов.
— Баграев распорядился, — пояснил Киреев, появляясь из-за спины
мажордома. — Это дистанционная задвижка, подобные стоят на всех дверях, выходящих на улицу. Закрываются они пультом, видите, здесь всего две кнопки.
