кратчайший срок, поэтому в благотворительном фонде был открыт сбор средств.
– Я помню эти дни. Мама сказала, что у тебя был перелом ребра, но об остальном умолчала. Она каждый день ходила навещать тебя.
– Да, на протяжении двух недель она пыталась заботиться обо мне, чувствуя себя виноватой. Новость о моей болезни стала для нее полнейшей неожиданностью. Она надеялась найти деньги на лечение, и мне казалось, что она искренне за меня переживала. Врачи давали неутешительные прогнозы, они не стали меня обманывать в том, что даже после этой операции болезнь окончательно не отступит, а будет всего лишь приглушена. Они сказали, что лучшее, на что я смогу рассчитывать после лечения, – это десяток лет. Так и вышло. Как видишь, мое время на исходе. Я даже был готов простить ее и с учетом того, что был смертельно болен, забыть обо всем и сохранить нашу семью. Но… твоя мать решила иначе. Это был ее выбор. Я ее простил. Она была красивой, молодой и здоровой женщиной, а я сражен страшной болезнью, которая с каждым днем приближала меня к смерти. На операцию средства набирались медленно и с трудом, никто из нас не верил в благоприятный исход. Вера не хотела, чтобы ты узнала о моей болезни, да я и сам не готов был обрушивать на ребенка такие новости. Поэтому я уехал. Так прошел месяц. Вера занялась документами на развод, я их подписал. Твоя мать призналась мне, что Герман сделал ей предложение. Я встречался с ним пару раз. Без операции врачи давали мне всего полгода жизни, в глубине души я был рад за нее, что она не останется одна. Вера не хотела проходить через всю боль вместе со мной, это было бы тяжело. Наверное, в ней просто не осталось любви ко мне. В ее жизни появился новый мужчина. Она решила отпустить меня, а я – ее. Я был вынужден исчезнуть и из твоей жизни, Макси, хотя мне было очень сложно примириться с этим. Но я думал, что умираю.
Едва мы с твоей матерью развелись, как она тут же зарегистрировала брак с Германом. Меня удивила такая поспешность, но теперь я понимаю, что это было к лучшему, так вы обе были обеспечены.
А буквально через несколько дней мне позвонили из благотворительного фонда и сообщили, что необходимая для операции сумма была собрана благодаря крупному анонимному взносу. Я предположил, что средства поступили от Германа. Хоть Вера отрицала его участие, я нисколько не сомневался, что эти деньги принадлежали ему. В какой-то момент во мне взыграла гордость, и я хотел было отказаться от этой внезапной возможности провести операцию. Но люди из фонда переубедили меня, я должен был бороться за свой шанс жить. Операция прошла успешно, и вскоре я подписал двухлетний контракт на мировое турне с оркестром.
– Ты написал мне письмо спустя два года, – вспомнила я строчки из письма, которое дал мне Герман. – Но я получила его только пару недель назад. Герман спрятал его от меня.
– Помню это письмо. – Плечи отца горестно поникли. – Я написал его в последние месяцы тура. Я думал, что по возвращении из Европы приду к тебе, Макси. Я так по тебе скучал, так хотел сказать, что жалел о том, что оставил тебя.
– Почему ты не пришел? – спросила я сквозь жгучие слезы.
– В тот день я подъехал к дому Германа, а вы все дружно собрались в саду и готовили мясо на гриле. Я долго наблюдал за вами, прислушиваясь к голосам. Вы смеялись, шутили и… казались настоящей семьей. Тогда я понял, что опоздал. Вы были вполне счастливы, у вас с мамой была новая жизнь. А у тебя был новый папа, который заботился о тебе, ты ни в чем не нуждалась. Я увидел семейную идиллию. И тогда я ушел, решив не разрушать вашу новую семью. Мне показалось, что я поступил правильно.
– Тебе показалось, – с грустью произнесла я. – Да, я ни в чем не нуждалась в доме Германа. Он прекрасно относился к маме, наверное, они действительно любили друг друга, но у меня он отобрал крылья. Ты думал, что я счастлива, но все эти годы я страдала. Музыка искала во мне выхода, но не находила.
– Прости, прости меня, милая. – Отец взял мою руку и крепко сжал ее в ладони. – Я так сожалею, что совершил страшную ошибку. Я плохой отец. Я думал, что, вычеркнув себя из твоей жизни, сделаю только лучше. Вероятность рецидива была высокой, мне хотелось уберечь тебя от ненужных страданий.
– Ты был так нужен мне, – всхлипнула я.
– Есть ли у меня шанс наверстать упущенное? – Он прикоснулся к моей щеке, утирая мои слезы. – Я так этого хочу, Макси. Позволь мне хоть ненадолго, но снова быть в твоей жизни. Конечно, сейчас я сильно болен и стою на пороге смерти, нужен ли я тебе такой?
– Ты нужен мне любой, – прошептала я и на несколько секунд прижала его к себе. – Папа. – Одно слово, но такое важное.
– Макси. – Он погладил меня по голове. – Доченька.
Чуть позже к нам подошли Ден и Антон, разрядив своим присутствием всю обстановку. Я представила Дена как своего друга, и он быстро нашел с моим отцом общий язык, болтая с ним о музыке.
Когда мы в этот раз оказались за воротами лечебницы, на душе у меня было легко, ведь у меня теперь был папа.
Ден
Едва мы вернулись в отель, как Макси принялась собирать вещи. Она заявила, что отец предложил ей пожить в их с Антоном доме. Ее отца выпишут из лечебницы уже через пять дней, он убедил их отпустить его пораньше, чтобы он мог провести время с дочерью.
– Ты должен уехать, – заявила мне Макси. – Мне уже звонил Владислав и спрашивал, когда ты вернешься. Ты нужен группе, у вас там важное сотрудничество с Вернером Вайснером.
– К черту его. – Меня сейчас не волновало ничего, кроме Макси.
– Я благодарна тебе за поддержку, Ден. Твоя идея играть мою музыку звезд на концертах подарила настоящее чудо, вернула мне отца. Спасибо. Но теперь я прошу тебя оставить меня.
Она имела полное право вычеркнуть меня из своей жизни после того, что я натворил. Я вынужден был уехать, чтобы дать ей прийти в себя и разобраться с отцом, но я не собирался признавать поражения. Просто нужно время.
Вечером я приехал на репетиционную базу, где меня встретили множеством сопереживающих взглядов. Просто убийственно.
– Карма меня настигла, – это были мои
