ей было в ту пору. Анализируя доступные документы и материалы из открытых источников, можно выделить несколько вероятных объективных причин и субъективных обстоятельств, которые сделали её арест фактически неизбежным.
Главным, на наш взгляд, было то, что на ней лежало несмываемое, пожизненное клеймо сторонницы Троцкого, хотя она давно и открыто признала свои прежние ошибки и заблуждения. Но сам факт обвинения в троцкизме отложился в её служебных и партийных документах и сохранился в сознании начальников и сослуживцев. Ситуация усугублялась еще и тем, что её муж – Р.Н. Сахновский был осуждён как ярый и нераскаявшийся последователь Троцкого и отбывал очередной срок наказания на Колыме.
Безусловно, важнейшее значение в запуске в 1937 году механизма репрессий в отношении сотрудников военной разведки имели негативные оценки работы Разведупра Генштаба РККА со стороны Сталина. Вождь 21 мая 1937 года лично приехал на совещание в Разведуправление и подверг критике его работу. В июне того же года на расширенном заседании Военсовета при наркоме обороны СССР с участием членов правительства Сталин в своем выступлении вновь критиковал Разведупр. Он констатировал: «Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение»[375]. Тогда же в докладе наркома Ворошилова впервые было сказано о раскрытом заговоре среди высших военачальников. Как и прежде, идейным вдохновителем заговорщиков был объявлен Троцкий. Начался новый виток кровавой борьбы с троцкизмом в армии, проявившийся в невиданных масштабах репрессий среди командно-политических кадров, включая военную разведку.
Вполне возможно, свою роль сыграла служебная записка бывшего заместителя начальника Разведупра А.Х. Артузова (Фраучи), которую в конце января 1937 года он подал на имя главы НКВД Ежова. Он сообщал о возможном заговоре последователей Троцкого в РККА. В приложенном списке были перечислены пофамильно 34 бывших сотрудника военной разведки, в той или иной степени прежде принимавших участие в троцкистской оппозиции[376]. К сожалению, разыскать этот документ пока не удалось, чтобы подтвердить или опровергнуть факт присутствия в списке фамилии Сахновской. Но об обвинениях её в троцкизме, партийном и уголовном преследовании по таким серьёзным в те годы мотивам заместитель начальника Разведупра, безусловно, знал.
Сам Артузов в мае 1937 года также был арестован по обвинению в «сочувствии к троцкизму, организации антисоветского заговора в НКВД и РККА, а также в подготовке терактов». В августе того же года он был расстрелян.
Конвейер смерти
В связи с начавшейся с осени 1936 года кампании «большого террора», репрессивный аппарат не успевал документально оформлять индивидуальные обвинения и персональные приговоры. Для устранения этой «недоработки» в недрах НКВД возникла инициатива оформлять обвинения не персонально, а целыми списками. Списки обычно исполнялись в машинописном виде в одном экземпляре за подписью сотрудника НКВД и представлялись для утверждения Сталину и членам Политбюро.
С февраля 1937 года и по октябрь 1938 года такие списки стали оформляться решениями Политбюро. С пометками Сталина и других членов Политбюро они передавались в Военную коллегию Верховного суда СССР. С лета 1937 года в списках было только две категории наказаний – расстрел и 10 лет заключения. Чаще всего это были расстрельные списки, включавшие лишь фамилию, имя и отчество человека.
25 июля 1937 года на стол Сталина лег очередной список на 43 человек. В списке под номером 32 была указана Сахновская-Флёрова Мария Филипповна. Сталин и Молотов своими подписями всех их обрекли на смерть. Спустя несколько дней состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. По судебной практике тех лет состав суда включал обычно трёх членов Военной коллегии. Формально, в течение примерно 5—10 минут «устанавливалась вина каждого» и тут же выносился приговор. Приговор, как правило, осужденному не оглашался. Он зачитывался непосредственно перед расстрелом и приводился в исполнение в день суда. Сахновская была расстреляна 31 июля 1937 года и захоронена на Донском кладбище в могиле № 1.
Единственный выживший
Сломать волю и заставить Сахновскую подписать любые «признания» следователям НКВД было несложно, поскольку она, как мать, оценив безвыходность своей ситуации, скорее всего, пожертвовала собой ради спасения сына. Через 3 месяца 11‐летний сын стал круглым сиротой. В магаданских лагерях Дальстроя 29 октября 1937 года был расстрелян его отец – Р.Н. Сахновский.
Павлу посчастливилось выжить даже с ярлыком сына «врагов народа». Как и многие другие, он в 1941 году добровольно ушёл на фронт. Воевал под Москвой и Сталинградом. В 1946 году демобилизовался и поселился в Донбассе, где работал шофером.
После ХХ съезда партии в числе других было пересмотрено и «дело» М.Ф. Сахновской. В августе 1959 года Павел Романович получил свидетельство о её смерти, а в ноябре того же года – справку Военной коллегии Верховного суда СССР о посмертной реабилитации и компенсацию за потерю матери в размере трёх её должностных окладов. Приказом министра обороны СССР от 29 декабря 1959 года её увольнение в запас было отменено. М.Ф. Сахновская-Флёрова была исключена из списков состава Советской армии и Военно-морского флота «ввиду смерти». Выписка из этого приказа за подписью Маршала Советского Союза И.С. Конева стала последней страницей в личном деле кавалера ордена Красного Знамени, комдива и одной из первых женщин в нашей стране, получивших высшее военное образование.
Осенью 2018 года фондом «Последний адрес» имя разведчицы Марии Филипповны Сахновской было увековечено памятной табличкой на доме № 12 в Большом Овчинниковском переулке, где она проживала до ареста.
Генерал из комиссаров
Булле Мильда Оттовна родилась 29 (17) апреля 1892 года.
В девичестве – Грундманис. Латышка. Из учительской семьи. Старшая из шести сестёр и братьев. Окончила церковно-приходскую школу и женскую гимназию в 1911 году. Позже преподавала немецкий язык и литературу в женской гимназии, позже работала переводчицей с немецкого и французского языков.
Училась на Высших женских курсах в Риге. После начала Первой мировой войны бежала в 1915 году в Петроград. В 1917 году вышла замуж за Жаниса Буллиса (Ф.Х. Булле). Когда муж заболел чахоткой, они перебрались
