Книга Межесвет - Юлия Федорченко

Часы начали бить двенадцать, и эти удары были как биение сердца: глухие, нечеткие, затихающие, словно его обладатель медленно умирал. На последнем ударе должно было что-то произойти, ведь так всегда бывает в сказках. Вот уже несколько недель Шадрен жил в сказке, являлся частью вымысла, басни с плохим финалом, и в преддверии конца он сидел на краешке кровати, вертя в руках хрустальную маску. Скоро карета должна превратиться в тыкву, дорогие шелка упадут в пыль, а им на смену придет пронизывающий холод. Он представил себя голым, дрожащим, в одной только маске, и невольно поежился.

Морвена сидела рядом, спиной к нему. Экзалтор слышал ее дыхание, ощущал ее нервозность, и это было одной из причин, по которой он не хотел нарушать молчание. Он и так знал, о чем она думает. Ею владел страх. Тени сказали, что карающая длань не коснется Альдолиса, но они не обладали даром предвидения и вместе с тем были удалены от мира на целые века, а у Богини имелись серьезные причины, чтобы разрушить город. Он был противоположностью Эдена, его темным двойником, созданным ведьмами в обход Ее воли. Он искажал творения Королевы-Колдуньи, извращал их природу, попирал извечные законы джунглей. Охотники, придя сюда, лишались возможности охотиться, а таковыми была не меньше чем половина жителей города; слабые находили здесь долгожданный приют и обзаводились семьями. В человеческом мире не очень-то жалуют монстров, и те бежали от смертельной опасности, отбросив гордыню и предав саму свою суть. Даже мошка, не обладая разумом, стремится к свету, имя которому — жизнь.

С каждым ударом его пальцы все больше вжимались в маску. Шадрен стал сильнее, чем был: сразу после кормежки он мог бы раздробить камень величиной с яйцо, ударив по нему кулаком. И все же он не подозревал, насколько окреп, не сознавал границ своей силы, пока маска не треснула у него в руках. Экзалтор испытал удивление, а вместе с ним испуг. Правая рука болезненно пульсировала, и он потратил целых десять секунд на то, чтобы ощупать ее на предмет повреждений. Все было в порядке.

Нет, не все. Бой часов больше не разбивал тишину на промежутки.

Шадрен резко развернулся, увидел лицо Морвены, залитое слезами, в свою очередь обернувшейся к нему, и в неясном порыве привлек ее к себе. Она разразилась громким плачем, будто старательно сдерживалась в ожидании того момента, когда он соизволит ее обнять. В комнату робко заглянуло солнце, маленькое и тусклое, игрушечная копия настоящего, но горожане встретили его восторженными криками. Для них, так долго не видевших дневного света, это было сродни приходу мессии. Ветер швырнул в окно горсть белых лепестков и разметал их по полу, а в душе экзалтора разлился покой.

Морвена стала ему ближе, чем другие. Чем Морта. Чем кто-то либо до или после того, как он превратился в монстра. Вдвоем они пережили последние сумерки.

Она нехотя отстранилась. Им предстояло очередное испытание. Хватит решающего сражения, чтобы выиграть войну, и эта битва могла длиться веками, а пока что они всего лишь отдалили неизбежное. Тень палача все еще реяла над миром, только невидимая, гибельный отсчет по-прежнему шел, только не был слышен. И, в конечном итоге, они были обречены на провал: Богиню нельзя перехитрить, а от глаз Ловца Снов невозможно укрыться. Но иногда человек, являясь существом безнадежно слабым и уязвимым, идет наперекор судьбе и борется за то, что кажется недостижимым. Крестьянин впервые берет клинок в натруженную руку, когда становится тем единственным, что стоит между его семьей и шайкой головорезов. Ведьмам, кроившим реальность по своему желанию, было бы стыдно опустить руки в такой момент, а тем более Морвене, носившей в себе эссенцию колдовства. Вдобавок она была теперь не одна.

Их чувства достигли невиданной глубины. Морвена не спрашивала, хочет ли Шадрен идти с ней, потому что прочла ответ в его глазах. Он по-прежнему хотел ее сопровождать, и сейчас бы пошел за ней куда угодно, хоть на край света. Собственно, именно туда они и собирались.

Ей все-таки пришлось нарушить молчание, чтобы попросить экзалтора отодвинуть кровать. С этой задачей он справился без усилий. Стена у изголовья, ранее скрытая тяжелым балдахином и вышивкой мрачных тонов, состояла из огромных каменных блоков, а в ее центре зияла дыра. Шадрен опасливо заглянул внутрь: в полуночной пустоте неба висела облачная дорога. Ненадежная тропка клубилась, как вода в бурлящем котле, изгибалась, точно всадник на непокорной лошади, и неоднократно меняла свою ширину на том отрезке пути, который мог охватить глаз. Облака отсвечивали то сиреневым, то сизым, то ярко-белым и как будто вели постоянную борьбу с тенью за очередной лоскут пространства.

— Богиня спит, — сказала Морвена. — Если мы и можем выступить, то только сейчас. Иначе Она не позволит нам заточить их в Колыбель: ангелов, что скрываются при свете дня.

Экзалтор перегнулся через край. Ступать по облакам — все равно что ходить по воздуху. У него нет крыльев, чтобы летать, да и у Морвены, насколько ему было известно, тоже.

— Никаких витар?

— Никаких. Помоги мне.

Он подал ей руку, как галантный кавалер, и ведьма переступила через край отверстия. Шадрен был готов подхватить ее, если она начнет падать, но ее нога сразу нашла опору. Морвена ободряюще улыбнулась ему с другой стороны: сказка продолжалась. Если рассказать кому-то о том, что происходило с ним в Альдолисе, кому-то за пределами этого невероятного мира, Шадрена примут либо за наглого лжеца, либо за выжившего из ума бродягу. Он и правда мог бы ходить по домам и рассказывать людям эти темные истории, а тех, кто соблазнится его речами, уводить в ночь — и выпивать без остатка. Да, это ему бы понравилось. Шадрен познавал свою вампирскую натуру, как узнают нового человека, к которому испытываешь необъяснимое расположение.

Он перелез через порог и встал рядом с ведьмой. Ботинки по щиколотку утонули в облаке, клочья сероватого тумана цеплялись за его одежду и липли к волосам. Обрывки оставляли после себя мокрые пятна, отрываясь и уносясь вдаль, будто тополиный пух. Казалось, это место продувается всеми ветрами, но в равной степени можно было утверждать, что ветра здесь не существовало вовсе, настолько беспорядочными и ленивыми были воздушные потоки.

— Я ожидал чего-то более…

— Опасного? Страшного?

Экзалтор ответил кивком.

— Я не на шутку струхнул, когда мы летели сквозь прореху в Мане.

— Я тоже, — сказала Морвена. — Тебе нечего стыдиться. Но тут, — она сделала круговой жест рукой, словно демонстрируя широту