я люблю просыпаться с тобой, – мурлычу, выгибаясь в его руках.
– Я люблю тебя будить, – шепчет муж, сжимая оба полушария и зарываясь между ними носом. – Сириус кое-что приготовил для тебя. Он боится, что если ты не поторопишься, всё растает.
– Что растает? – бормочу, приоткрыв один глаз.
– Сюрприз, – таинственно улыбается Кор. И, оставив жаркий поцелуй на губах, перекатывается с меня.
Вскакиваю. Ненавижу сюрпризы. Точнее, нет! Я ненавидела сюрпризы. А сейчас с предвкушением надеваю боты, даже не зашнуровываю и, переплетая пальцы с Алькором, выхожу из каюты.
Муж мягко тянет в нужном направлении, и мы поднимаемся на самый верхний ярус корабля. В коридоре, ведущем в смотровую, не горит верхнее освещение. Непонимающе притормаживаю нас, вглядываясь в темноту.
– Иди, Ведана. Не бойся, я буду рядом, – подталкивает Алькор.
И я иду. Медленно, держась за стенку, чтоб не споткнуться об собственные шнурки или какой-нибудь выступ. Заворачиваю в смотровую. С изумлением и неверием останавливаюсь у порога в большое и застеклённое помещение.
Вот в центре комнаты в чёрном двубортном пальто стоит мой варвар. По всей комнате идёт снег. Крупные хлопья сыплются из потолочных разбрызгивателей, покрывая каждый сантиметр помещения белым ковром. Плечи и волосы Сириуса тоже в хлопьях снега. Даже на ресницах застыли снежинки. Он смотрит на меня, сунув руки в карманы пальто. За его спиной стоит зелёная арка из еловых веток, одна из таких веток нависает и прогибается под тяжестью снега, задевая макушку сеатца. А за панорамными окнами ярко светят звёзды Туманности Орла.
– Помнишь похороны Церебры? – хрипит Сириус, сверкая молниями в медовых глазах.
Киваю и, несмело шагнув, опускаю взгляд под ноги. Снег приятно хрустит, и боты немного утопают в нём.
– Помнишь тот парк?
Опять киваю и подхожу ближе. Остановившись в шаге от него, задираю голову, ловя лицом холодные снежинки. Снег и впрямь настоящий. Как такое возможно?
Сириус преодолевает это небольшое расстояние между нами и накидывает на плечи полушубок. Он также делал в прошлом. Когда я захотела погулять по заснеженному парку. Закусываю губу. Просто не верю, что прошло каких-то четыре-пять месяцев с того дня. Кажется, это было как минимум лет пять назад.
Хрупкая веточка не выдерживает тяжести, и на нас падает небольшой ком снега. Колючие снежинки проникают под ворот. Вскрикнув, отряхиваюсь, но меня обнимает Сириус, укрывает своим пальто и сам убирает снег с волос и плеч.
– В тот день я понял, как сильно увяз в тебе. В тот день понял, что от твоей радостной улыбки я забываю всё своё прошлое и не вижу будущего без нее. Ты мой наркотик. Я зависим и одержим тобой. И я догнал тебя, Ведана.
Всхлип тонет в поцелуе. Его тёплые ладони прогибают в пояснице, прижимая к своей груди. Сириус неистово целует меня, выпивая все звуки. Меня окутывает запах моего солнечного варвара. Я почти повисаю на нём. Ноги дрожат. И не от холода.
– Я тоже тебя люблю, – тихо шепчу ему в губы. – Давай поженимся сейчас.
– Эй! – возмущается мужчина, отступая. – Ты всё испортила! Отмотаем немного назад. Давай, Веда, не капризничай. Повтори.
– Я люблю тебя, Сириус… – закатываю глаза и замолкаю, так как он закрыл ладонью рот.
– Ты выйдешь за меня замуж, Ведана? Сегодня, сейчас, среди Туманности Орла, снега и ахернарских елей? – мужчина не успевает опуститься на одно колено. Я громко кричу заветное:
– Да!
Глава 61
В просторной тёмной комнате, освещённой только яркими и далёкими звёздами, остаются двое, прошедшие долгий путь друг к другу. Бандит и принцесса. Наёмник и клиент. Император и королева. Муж и жена. Толстый и мягкий снег лежит ковром, шерстяное пальто – матрасом. Еловые ветки с пушистыми иголками нависают, укрывая и даруя уединение.
– Только звёзды знают, как часто я мечтал о тебе, – шепчет Сириус, прижимая к себе хрупкое, маленькое по сравнению с ним тело. Он неистово целует и дрожит в нетерпении.
– Ты мне снился каждую ночь, – дыша с придыханием, тяну я и хватаю за щёки. – В чистом поле с табуном пегасов.
– А ты снилась мне, – расплывается в улыбке мужчина, – правда, была голенькой. Вот как сейчас.
– Дурак! – фырчу, хлопнув по плечу.
Сириус хрипло хохочет и вновь целует в губы. Теперь, общаясь телами, мы растворяемся друг в друге. Новоиспеченный муж покрывает поцелуями каждый сантиметр моего тела, оставляя обжигающие дорожки. И даже падающий на нас снег не ощущается, так как в его руках я горю.
Его губы смыкаются на ноющей вершинке груди. Колючая щетина раздражает кожу сильнее. Он посасывает и бьёт языком по соску, вырывая вскрики и стоны, разжигая внутренности и вызывая томление внизу живота. Тёплые пальцы касаются заветного бугорка.
– Ах! Си-ии-ир! – стону, царапая шею, и тяну на себя. Хочу. Ужасно сильно, неистово, до дрожи, до нехватки кислорода.
Сириус накрывает собой, падая на локти. В его медовых глазах ярко светят мои молнии. Они искрят и слепят меня. Мы дышим друг другу в рот, замерев. Он мягко проникает, заполняя всю меня до краёв, достигая каких-то неведомых точек, и останавливается. Дрожу, слизываю снежинку с губ и со стоном выдыхаю. Нам невообразимо тесно.
– Моя любимая фурия, – урчит и с выдохом целует. Глубоко, жадно, желая поглотить всю меня.
Он двигается во мне. Медленные толчки усиливаются. Оплетаю его крепче, вжимая в себя. Царапаю спину, желая проникнуть под кожу и остаться там на веки вечные. Сириус с оттяжкой таранит глубже, неистовее. Рычит в губы, вторя моим желаниям и обжигая внутренности своим огнём. Я горю под ним. Все мышцы скручиваются, сжимаются.
Вожделенное освобождение пронизывает нас. На последних фрикциях Сириус смещает руки, сжимает мои ягодицы, поднимая чуть выше, и вколачивается необузданно, свирепо. Словно дикий зверь, потерявший контроль. Я слепну от его страсти. Глохну от собственных криков и стонов.
Сладкие спазмы чистого экстаза пронизывают каждую клеточку, растворяя нас в ослепительно ярком освобождении.
Сириус ласкает ключицу языком, слизывая капельку расстаевшего снега, а меня до сих пор потряхивает. Я лежу безвольной куклой в сильных и горячих руках и тихо постанываю от его новых поцелуев.
– Моя колючая льдинка, – шепчет Сириус, целуя в шею, – моя страстная бестия, – поцелуй поднимается к подбородку. – Моя сладкая королева, – выдыхает в губы
