– Почему я должен поверить тебе, если все, что произошло, говорит об обратном?
– Потому что я пришел сюда сам. По своему желанию, – повысил мальчишка голос. – Потому что не сбежал, когда меня выпустили из темницы! И потому что смогу убить отца, если это понадобится.
Рогл шагнул вперед. Млада вскинула руку, чтобы остановить его: вельдчонок явно перешел границы дозволенного даже не для отрока – для пленника, которого лишь милостью воевод перестали держать в заточении. Но мальчишка даже не взглянул на нее: отчаяние и решимость плескались в его глазах.
– Я не причастен к деяниям своего отца! И будь моя воля, я не хотел бы быть вельдом! Но в том, кем я родился, нет моей вины!
Рогл сделал еще шаг – и последние его слова потонули в низком шуме, прозвучали будто бы издалека. Грудь точно сковало льдом. Драгомир попытался вдохнуть, но не смог.
– Не подходи! – с трудом выдавил он, выпрямляясь. Вельдчонок замер, растеряв весь недавний пыл.
Тело слушалось плохо; Драгомир оперся рукой о стол, пытаясь совладать с внезапно накатившей слабостью. Он не мог вдохнуть ни капли воздуха. Одежда стала тесной и колючей. Тяжелой, как стальные латы. Пол наклонился, столешница медленно, но неотвратимо выскользнула из-под ладони. Нутро заполняло что-то горячее, плотное и жгучее, словно дым пожара. Или тот, вчерашний дым, который навевал не менее страшные ощущения. Перед глазами встала мутная пелена, и лишь едва можно было разглядеть, что происходит вокруг.
Рогл, очнувшись, бросился к Драгомиру, пытаясь удержать его от падения, Млада подбежала с другой стороны. Только мальчишка приблизился, внутренности Драгомира в один миг будто связались в тугой узел – он даже не смог ничего сказать – и все опрокинулось в пустоту.
– Рогл, скорее позови Лерха! – словно из глубокого колодца, донеслись слова Млады. Ее прохладные пальцы легли Драгомиру на висок, и стало чуть легче. – Все будет хорошо, владыка… Все будет хорошо.
Вельдчонок стремглав выбежал из покоев. И уже от этого все вокруг просветлело, точно вынесло сквозняком прочь душный смрад. Млада расстегнула ворот рубахи Драгомира, освобождая горло, смочила водой из кувшина лежащее неподалеку полотенце и протерла ему лицо. Бережно убрала волосы, упавшие на лоб. От каждого ее прикосновения жуткие ощущения отступали, глухая боль, разрывающая изнутри, ослабевала. Ладонь Млады была теплой, но там, где она проводила ей, оставался прохладный след и чуть кололо кожу. Словно от снадобья, которым в детстве отцовский лекарь мазал пчелиные укусы.
Драгомир несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, наслаждаясь тем, что снова может это делать. Он обнаружил, что лежит на полу и Млада склоняется над ним с тревогой на лице. Голова покоилась на ее коленях. Время от времени девушка пыталась поднять Драгомира, но он был слишком тяжел – а уж бесчувственный человек всегда кажется в два раза тяжелее. Млада что-то говорила – скорее бормотала, успокаивая его или себя саму, – но замолчала, когда поняла, что он очнулся. Она сейчас была так близко, как никогда раньше, ее зеленые глаза поблескивали под тенью ресниц. Странно, но раньше она казалась старше. А теперь Драгомир видел, что она, верно, даже моложе Гесты. Он взял руку воительницы в свою и сжал с благодарностью, все еще не находя сил произнести хоть слово. А Млада продолжала медленно и бережно гладить его другой рукой по щеке, как мать – заболевшего ребенка. Драгомир попробовал приподняться, тело отозвалось жуткой слабостью. Он разлепил враз пересохшие губы и прохрипел чужим голосом:
– Ты все еще будешь вставать на сторону вельда? Защищать его?
Млада поразмыслила и глянула на дверь, за которой скрылся Рогл.
– Я не знаю, что мне делать, княже… Но мне кажется, он не мыслит зла.
– Не мыслит? Ты знала, что он способен на это, – Драгомир попытался хотя бы сесть, но смог только приподняться на локте. Ребра ломило так, будто они перемолоты в труху. – Знала, признайся. Как я могу дальше тебе верить, если не понимаю, что творится у тебя в голове?
Млада помогла ему медленно сесть в кресло, подала воды.
– А ты признай, княже, что чувствовал сейчас то, что происходило с нами.
Драгомир недоверчиво хмыкнул, хоть прекрасно понимал, о чем она. Да, проклятье! С самого первого дня. Только предпочитал не думать об этом, не обращать внимания, списывая на легкое телесное влечение к красивой девушке. А оказалось, что и Млада ощущала то же, что и он, как будто они на короткие мгновения оказались в одном теле.
– Что ты хочешь этим сказать? – осторожно проговорил Драгомир, все еще сомневаясь в ее намерениях.
– Я хочу сказать о видении, когда зажила от ожога моя ладонь. И о том, что случилось вчера… Я как будто видела тебя даже сквозь мрак, – Млада потерла лоб, мучительно подбирая слова. – Я знаю, когда ты злишься, и знаю, когда ты добр. Чувствую, когда тебе плохо. Как сейчас. Я знаю, что ты пытаешься доверять мне, хоть не всегда я того заслуживаю. И сам не понимаешь, почему…
Она вздохнула, исчерпав красноречие. Драгомир смотрел на нее, чуть склонив голову набок.
– Скажем, так оно. Но при чем тут вельд?
– Он тоже как-то связан с тобой, а значит, и со мной. Но все, что происходит, пугает его, как и нас. Я навидалась достаточно людей, чтобы понимать это. Мне кажется, ответ за все перед нами должен держать Зорен. Без его колдовства тут не обошлось.
Значит, все-таки колдовство…
– Не знаю, Зорен виноват в этом или кто-то еще… Но ты должна сделать так, чтобы мальчишка больше не приближался ко мне, – Драгомир поставил пустую кружку на стол и попытался размять плечи. По телу прокатилась дрожь, словно князь требовал от него слишком многого. – Если это будет повторяться каждый раз, я долго не протяну. Да и не верю я ему, правду сказать.
– Не убивай его, княже. Пока не убивай… – Млада взглянула исподлобья. В ее голосе не было просьбы – только совет.
– Не убью. Он нам еще нужен. Но до похода ему придется посидеть в темнице. И поедет он с нами не как отрок, а как пленник. Под твоим надзором. И никакого оружия.
Млада покивала, слушая Драгомира.
– Еще одно я не могу понять… – проговорила она задумчиво. – Почему я? Если Зорен хотел насолить тебе, княже, с помощью сына, то почему я чувствую то же? Ведь он меня даже никогда не видел. И не знает обо мне.
Пожалуй, этими вопросами и правда стоило задаться, но Драгомир не успел. Громко дыша после подъема по лестнице, в светлицу ввалился Лерх. За ним вошел Хальвдан, а самым последним – Рогл. Млада спешно подошла к вельдчонку и начала выталкивать его за дверь, что-то тихо втолковывая.
Лерх, не обращая ни на кого внимания, разместил свой сундучок на столе и хрустнул пальцами перед тем, как начать осматривать Драгомира.
– Что здесь случилось? – не принимая участия в возникшей суете, громко провозгласил Хальвдан.
– Выйди, – бросил ему Драгомир. Верег только бровью дернул, но и шага с места не сделал. – Выйди, я сказал!
