Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
регента!
— «Если ваше королевское высочество мне не поможет…» — повторил Лагардер. — А дальше?
— Дальше? Дальше я не расслышала.
— А мое имя она произнесла после этого?
— Нет, раньше. Я стояла у окна, и мне почудилось, что я услышала ваше имя, Анри. Она была еще далеко. А когда подошла поближе, сказала: «Сила! Чтобы совладать с его неукротимой волей, нужна только сила!»
— Ах вот как? — произнес Лагардер, и руки его бессильно повисли. — Значит, она так сказала?
— Да, именно так.
— Вы хорошо расслышали?
— Хорошо. Но почему вы так побледнели, Анри, почему так засверкали ваши глаза?
И верно: Лагардер стал бледен как мел, глаза его метали молнии.
Ему словно приставили острие кинжала прямо к сердцу; боль была нестерпимой.
Вдруг краска залила его лицо.
— Насилие! — едва сдерживаясь, проговорил он. — Хитрость, а теперь насилие! Какой эгоизм! Какая извращенная душа! Воздавать добром за зло — так поступают святые и ангелы. Злом за зло и добром за добро — это человеческая справедливость. Но воздавать злом за добро — это — клянусь Иисусом! — позор и гнусность! Такая мысль могла родиться лишь в преисподней! Она меня обманула! Теперь я понимаю, меня хотят победить числом, разлучить нас…
— Разлучить нас? — переспросила Аврора, подскочив, как молодая львица. — Кто? Эта гадкая женщина?
— Аврора, — положив руку на плечо девушки, проговорил Лагардер, — говорить дурно об этой женщине нельзя.
У шевалье было такое странное выражение лица, что Аврора в испуге попятилась.
— Господи боже мой! — вскричала она. — Да что с вами?
Она вновь подошла к Анри, который стоял, обхватив голову руками, и хотела броситься ему на шею. Но он с каким-то испугом оттолкнул девушку.
— Оставьте! Оставьте меня! — вскричал он. — Это ужасно! Над нами и вокруг нас тяготеет проклятие!
На глазах у Авроры выступили слезы.
— Вы меня больше не любите, Анри, — пролепетала она.
Лагардер взглянул на нее. В этот миг он походил на сумасшедшего. Ломая руки, он горько рассмеялся.
— Ах, теперь я ничего не знаю! — вымолвил шевалье, пошатываясь, как пьяный: его разум и воля были сломлены. — Клянусь честью, я ничего не знаю! Что там, у меня в сердце? Ночь? Пустота? Любовь и долг — что я должен выбрать, скажи мне, моя совесть!
Он рухнул на стул и забормотал тоном слабоумного:
— Совесть, совесть, скажи: долг или любовь? Смерть или жизнь? Есть у этой женщины право или нет? А у меня оно есть?
Аврора не слушала бессвязные слова своего друга. Но она видела его отчаяние, и сердце ее разрывалось.
— Анри, Анри, — принялась она успокаивать Лагардера, опустившись перед ним на колени.
— Им не удастся купить мое священное право, — продолжал Лагардер, лихорадочное возбуждение которого сменил упадок сил. — Не купят, даже ценою жизни. А я отдал свою жизнь, это так. Что мне должны за это? Да ничего!
— Ради бога, Анри, мой Анри, успокойтесь, объясните, в чем дело!
— Ничего! Я сделал это не для того, чтобы кто-то оказался у меня в долгу. Что стоит моя преданность! Безумство!
Аврора схватила Лагардера за руки.
— Безумство! — яростно повторил он. — Я строил на песке, и порыв ветра разрушил хрупкое здание моей надежды, моя мечта канула в вечность!
Он не чувствовал ни нежного прикосновения пальцев Авроры, ни ее горячих слез, катившихся у него по руке.
— Я приехал сюда, — бормотал Анри, утирая лоб, — зачем? Разве я здесь кому-нибудь нужен? Кто я такой? Разве эта женщина не права? Я говорил громко, словно безумный… Кто мне сказал, что вы будете со мною счастливы?.. Вы плачете?
— Я плачу, потому что вы не в себе, Анри, — пролепетала бедняжка.
— Если вы заплачете потом, я умру.
— Но почему потом я должна заплакать?
— Откуда мне знать? Аврора, разве можно узнать женское сердце? Разве я сам знаю, любите вы меня или нет?
— Люблю ли я вас? — горячо и порывисто воскликнула девушка.
Анри жадно смотрел на нее.
— И вы спрашиваете, люблю ли я вас? — повторила Аврора. — Вы, Анри, спрашиваете?
Лагардер закрыл ладонью ей рот. Она поцеловала его пальцы, и он отдернул руку, словно обжегся.
— Простите меня, — проговорил Лагардер, — я потрясен. И тем не менее мне следует знать. Вы не знаете себя, Аврора, а вот я должен. Послушайте меня и подумайте хорошенько: речь идет о счастье или горе всей нашей жизни. Умоляю, отвечайте, как велят вам совесть и сердце.
— Я отвечу вам, как ответила бы отцу, — сказала Аврора.
Лагардер сделался мертвенно-бледен и закрыл глаза.
— Не называйте меня так, — пробормотал он так тихо, что Аврора едва его расслышала. — Никогда не называйте! Боже, — продолжал он, подняв повлажневшие глаза, — это единственное слово, которым я приучил ее себя называть. Да и кого она видит во мне, если не отца?
— О Анри… — начала Аврора, которую неожиданный румянец сделал еще прелестнее.
— Когда я был ребенком, — размышлял вслух Лагардер, — тридцатилетние мужчины казались мне стариками. — Мягким и чуть дрожащим голосом он спросил: — Сколько, по-вашему, мне лет, Аврора?
— Какая мне разница, сколько вам лет, Анри!
— Но я хочу знать, что вы обо мне думаете. Так сколько же?
В эти секунды Лагардер был похож на обвиняемого, который ждет приговора.
У любви, этой грозной и могучей страсти, бывает порой странный оттенок ребячества. Аврора опустила взор, грудь ее вздымалась.
Впервые в жизни Лагардер увидел, как в девушке пробудилась стыдливость, и перед ним словно открылись ворота в рай.
— Я не знаю, сколько вам лет, Анри, — ответила она, — но слово, которым я вас только что назвала, слово «отец», я всегда произношу с улыбкой.
— Почему же с улыбкой, дитя мое? Я вполне мог бы быть вашим отцом.
— Но я не могу быть вашей дочерью, Анри.
Амброзия, опьянявшая бессмертных богов, по сравнению с чарами этого голоса показалась бы уксусом и желчью. Но Лагардер не сдавался, желая выпить свое счастье до последней капли.
— Когда вы появились на свет, Аврора, я был старше, чем вы сейчас. Я был уже мужчиной.
— Это верно, — отозвалась девушка, — потому что вы могли держать в одной руке меня, а в другой — шпагу.
— Аврора, дитя мое милое, не смотрите на меня сквозь призму своей благодарности, вы должны видеть меня таким, какой я есть.
Она положила свои хорошенькие дрожащие ручки на плечи шевалье и долго в него всматривалась.
— Я не знаю никого, — проговорила девушка наконец, улыбнувшись и опустив ресницы, — лучше, благороднее и красивее вас!
IX
Завершение праздника
Это было правдой, особенно
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
