Враг не коснулся нас и пальцем, а мы уже покалечены.
Будет чем похвастаться, если выживем.
Потому как толстяк уже занес руку для победного удара.
Ну вот, придется воскрешать на один труп больше…
Нечто черное на огромной скорости пронзило руку толстяка. И силы в нем было достаточно, чтобы повалить гада на землю. Несколько метров его протащило, оставляя глубокую борозду. Из руки же торчал черный стержень, намертво прибивший конечность к земле.
Злобно ударив рукой, он расколол на части камень, к которому был прибит. Однако это уже не требовалось. Стержень растворился в воздухе, оставив после себя лишь сквозное, обожженное ранение.
Короткорослая эльфийка гордо смотрела на нас, наступив ножкой на тело орка. Постамент попытался сопротивляться, но быстро был вдавлен в землю.
Смирись, серокожий, смирись, иначе эта тонкая ножка пробьет тебя насквозь…
Или сделает что похуже. Потому как за ее спиной уже сгущался мрак. Десятками из него появлялись стержни, направленные на толстяка.
Злостью сквозил его взгляд. И даже поза резкими подергиваниями выдавала нетерпение. Но, несмотря на нешуточную угрозу, исходящую от Миры, смотрел он на разбегающуюся толпу людей.
Постоянные угрозы и предательства переполнили их чашу терпения. Куда бы они ни шли, за кем бы ни следовали, что бы ни делали, всюду ждала их смерть. Не та благородная, завещанная предками кончина в огне, а омерзительная, наполненная болью и страданиями в куче гниющих трупов. Нет больше надежды. Не будет встречи с родней под светлым небом посмертия. Одна лишь боль и страдания непокойного духа. И если не некромант доберется до их тел, то это сделает Грегор, которого хоть и боялись, но уважали.
Раньше.
Сейчас же он не просто опасный попаданец — он пожиратель душ…
Встреча с ним равносильна концу всего. Худшая и возможных участей.
В попытках спасти хоть кого-то, люди кинулись врассыпную. Мелкими группами, семьями и ближайшими друзьями, они прорвались сквозь нежить. Вне норм и морали погребались тела под ногами спешащей толпы. Слабые скидывались нежити на откуп лишь бы выиграть немного времени, калек роняли в кислотные лужи, дабы по ним могли пройти остальные.
Но таких было не более половины.
Преданные же традициям до самого конца…
Ярко пылал костер из их тел, разгоняя мрак ночи и нежить.
— МОИ РАБЫ! МОЯ ЛЕГЕНДА! МОЯ ИМПЕРИЯ!
Император вновь лишился империи. Второй раз за одни сутки. Второй раз по нашей вине.
Исходящая от него ненависть ощущалась едва ли не на физическом уровне.
На ходу жирдяй покрывался хитином. Броня нарастала на нем слой за слоем, превращая фигуру в монолитный доспех. И не стоит обманываться его видимой хрупкостью. Этот мир успел показать, что даже самая бесполезная способность при правильном подходе может уничтожать города. Тем более создающая на теле броню. Усиль она его и без того непробиваемое тело хоть на десятую часть, нам всем будет несдобровать.
Мира первой оценила степень нависшей угрозы. Мрак за ее спиной затмил собой небосвод. Сотни и сотни черных стержней всевозможных размеров появлялись из него.
На мгновение показалось, что сам мир замер.
А после как из пулемета непрерывным потоком хлынули мрачные стержни в ублюдка.
Увиденное заставило меня усомниться в собственном зрении. Пусть различать удавалось лишь каждое третье его движение, своей скоростью и точностью они поражали воображение. Казавшиеся тяжелыми и неказистыми доспехи абсолютно не замедляли его движений, если не ускоряли их.
Еще на подлете толстяк перехватил первые стержни и, не останавливаясь, отбил последующую партию. Едва же орудия растворились, как он отбросил их в сторону, сбивая рикошетом еще с десяток снарядов, и тут же перехватил новую партию. Создавалось впечатление, будто оружие ни на мгновение не покидает его рук.
Будто оно является их продолжением.
Девушка же продолжала обстрел. Стоит ей остановиться, как все силы прикладываемые ублюдком для самозащиты устремятся в атаку. Уверен, в то же мгновение моя голова разлетится на части. И будет большой удачей, если только голова.
— Грег! Помочь не желаешь?
Да только Грег даже не думал вмешиваться. Все происходящее будто потеряло для него всякий смысл. И даже догорающая в синем пламени рука его больше не волновала. Остолбенев, он игнорировал все полученные ранения и пустыми глазами смотрел на костер из еще живых деревенских.
Глава 45 На дно
Черный стержень вонзился у моих ног, окатив брызгами грязи. Не успел я шевельнуться, как за первым последовал второй. От его попадания в плече осталась сквозная дыра. Но не Мира их запускала. Эти сотканные из мрака снаряды прилетели мне в качестве привета от бронированного ублюдка.
С каждой отраженной атакой он все лучше адаптировался, переписывая под себя рисунок битвы. Отбив первые удары, толстяк привык к силе удара, на первом десятке он уже спокойно мог отражать их, без лишних последствий для своего тела. Сейчас же… сейчас он готов перейти в наступление, обратив против нас нашу же силу. Продолжим медлить, и следующий стержень пробьет насквозь чью-нибудь голову.
И повезет если мою, бессмертную.
Сука.
Прости Русс, если сейчас не вмешаться, то мы все окажемся по одну с тобой сторону.
Сбросив ему на грудь исцеляющий палец, я рванул к Грегору. Его время на самоопределение подошло к концу. Продолжит и дальше притворяться столбом, столбом же и ляжет.
Вопрос в том, смогу ли я привести его в чувство?
Вдох-выдох.
Есть надежный способ. За его использование мне оторвут голову… возможно не один раз. Да только это будут уже совершенно другие проблемы. Проблемы недовольного, но живого меня.
— Русс ожил!
От услышанной новости Грег обернулся на мой голос.
Прости, будет больно.
[Наслаждайся]
[Наслаждайся]
Не сейчас, но когда он узнает правду. Надежда, что столь ярко разгорелась в нем под влиянием способности, своим выгоранием навсегда заберет часть его души.
— Он без сознания, но живой, — не давая обернуться, я толкнул его к толстяку. — Сейчас главное позаботиться об этом ублюдке. Если ты не вмешаешься, то от нас всех останется только кучка обглоданных насекомыми костей.
Не прошли мы и пары шагов, как Грег замер.
— Я сам позабочусь о гаде, ты же спаси людей.
Просветление подействовало на него даже лучше, чем можно было надеяться. И заодно вынесло с собой часть мозга.
— Не глупи, он уже избил каждого из нас поодиночке.
