Мэри в тот же миг узнала собственный дирижабль — и он шёл слишком быстро и слишком низко! Сначала в воздушное пространство мёртвого пятна вдвинулся нос судна, затем висящая под брюхом пилотская кабина, а потом и вся нижняя часть гиганта врезалась в почву, глубоко, со скрежетом пропахала её, круша всё на своём пути, и наконец дирижабль застыл, словно выбросившийся на берег кит.
Вглядевшись в окна пассажирского отсека, Мэри увидела в них множество лиц — сотни, а может, и больше. И все — чужаки. И все пылали злобой. Затем она опустила глаза к окнам пилотской кабины: рядом с пилотом там стояли три духа, которых она надеялась никогда больше не увидеть.
Майки, Джикс и Ник.
Глава 49
Война душ— Вот это, скажу я вам, было шикарное прибытие! — возликовал Джонни-О. Его миссия пилота завершилась, поэтому он, не теряя времени даром, взлетел по лестнице, ведущей в корпус судна, и принялся кулаками прокладывать себе путь сквозь толпу к трапу. Майки, Джикс и Ник, умевшие думать не только руками, не стали затрудняться и попросту выпрыгнули из окон пилотской кабины, таким образом первыми выбравшись из дирижабля.
Все ожидали, что в бой против Восточной Ведьмы войска поведёт сам король Яш, но властителя по-прежнему нигде не было видно. Со всей этой толпой, набившейся в корпус корабля, вполне могло статься, что король зажат где-то в пространстве между алюминиевыми рёбрами судна, и ему ещё долго предстоит пробиваться наружу.
В отсутствие начальства командование военными действиями пришлось взять на себя Джиксу. Впрочем, он не имел ничего против. У каждого из тройки вождей была своя роль: Майки ловко разыгрывал из себя божество, когда это было необходимо; Ник служил их совестью; Джикс же всегда был и всегда будет охотником. Конечно, охотиться в стае — немного не то, к чему он привык, однако он не возражал против того, чтобы иметь под своим предводительством тысячу воинов. Джикс видел страх в глазах Мэри Хайтауэр в момент приземления «Гинденбурга», и впервые после долгого перерыва почувствовал свирепую радость, которую испытывает ягуар, учуявший кровь.
Мэри и её армия бежали. Джикс приказал преследовать противника, окружить его и принудить Мэри к капитуляции. Однако выполнить приказ оказалось не так-то просто. Возник ряд проблем:
1) Трап был рассчитан на неспешное нисхождение на землю пассажиров первого класса, а не на бешеный бег грозных майянских воителей;
2) Воины по пути наружу должны были всеми силами избегать прикосновения к статуе короля, стоявшей у трапа, не то они по чистой случайности могли удалиться с корабля и из этого мира навсегда;
3) Поскольку они приземлились на брюхо, то опустить оказалось возможным только один из двух трапов, по каковой причине пылающим боевым духом воинам пришлось спускаться по лестнице гуськом, по одному.
Так что Джиксу ничего не оставалось, как ждать, пока под его началом не соберётся достаточно бойцов. М-да, эта военная операция никак не походила на штурм берегов Нормандии.
* * *
Поскольку командование взял на себя Джикс, миссия Майки свелась к одной простой задаче.
— Алли! — закричал он.
Пусть другие управляются с его сестрицей. Он сделал своё дело, заставив короля прибыть сюда, а чтобы устрашить детишек Мэри, превращаться в чудовище было необязательно — они и так улепётывали во все лопатки.
— Алли!
Он чувствовал: она где-то здесь! Ощущение её присутствия было настолько сильным, что он не сомневался — она рядом.
— АЛЛИ!
Но всё, что он слышал в ответ, был лишь боевой клич сбегающих по трапу воинов, да шум ливня и завывание бушующего в обоих мирах урагана.
* * *
Алли, похоже, всё последнее время была обречена на то, чтобы тем или иным образом лишаться свободы. Сначала её привязали к поезду, потом сунули в тело койота, потом ей сковала руки и заткнула рот девица, вознамерившаяся уничтожить мир. Как только Алли избавилась от наручников и распознала гул приближающихся двигателей, она решила помочь «Гинденбургу» приземлиться, но дирижабль шёл на слишком большой скорости, и никто в командной рубке не заметил, что Алли находится прямо на пути его следования.
Сейчас она лежала под брюхом воздушного корабля, прижатая к земле, и за топотом сбегающих по трапу воинов, рёвом урагана и криками Майки её зова никто не слышал.
* * *
Когда Ник увидел Мэри через окно пилотской кабины, он стал в гораздо большей степени самим собой, чем за всё последнее время. Однако его тут же с невероятной силой захлестнули прежние чувства. Он знал: Мэри — его слабость, но взглянув в её лицо, понял и другую истину: у Мэри тоже была слабость, и эта слабость — он, Ник.
Шагая между кучами разнообразных предметов, загромождающих мёртвое пятно Тринити, он ощущал, как исчезает его проклятие, шоколад; в Нике уже не было вязкой, густой бурой жижи, остались только кое-где небольшие твёрдые участки снаружи, похожие на глазурь. Галстук его всё ещё носил следы шоколада, но рубашка была по большей части белой, а брюки — серыми. На лице оставались кое-где только маленькие коричневые пятнышки. Ник был убеждён: стоит ему только хорошенько держаться за свои воспоминания и находиться в компании тех, кто знал его — и с ним всё будет как надо.
Когда-то он мечтал о том, чтобы «исправить» Мэри, вылепить её по другому образцу — правда, не так, как его самого вылепил Майки, сотворивший голема из расплавленного шоколада. Ник надеялся изменить внутреннюю сущность Мэри, открыть ей глаза, указать лучший путь. Он хотел внушить ей новую концепцию того, что правильно. Теперь же Ник стал куда скромнее в своих желаниях. Ему нужно было лишь остановить её и лишить власти. Если ему удастся хотя бы заронить искру сомнения в её душу — это уже дало бы им преимущество.
Интересно, что она скажет ему, когда они окажутся лицом к лицу? Впрочем, Ника больше занимал вопрос, что он скажет ей. В любом случае, он был уверен, что это будет его последнее противоборство с Мэри Хайтауэр, чем бы оно ни завершилось.
Наконец Джикс и первые сошедшие с дирижабля воины — душ сто или около того — пронеслись мимо Ника, воздев оружие. Ник обернулся и бросил взгляд на великий воздушный корабль. Ему почудилось или «Гинденбург» и вправду сдвинулся с места?
* * *
Спидо, спрятавшийся за грудой мебели, первым увидел, как «Гинденбург» начал подниматься в воздух, потому что глаза бывшего пилота были неотрывно прикованы к дирижаблю с момента его приземления.
— О нет, нет! — завопил Спидо и рванулся к кораблю. «Гинденбург» — его и только его! Он честно выменял его много лет назад, но, как и всё прочее, дирижабль каким-то непонятным образом тоже стал собственностью Мэри, а он, Спидо, лишь исполнял обязанности пилота, направляя корабль туда, куда указывала «королева». Один раз он уже упустил свой дирижабль, но больше этого не случится!
