Его ноэчарей – это были Кала иБешелар, и он даже не смог вспомнить, когда началась их вахта – провели его вУнтэйлейан и усадили на трон как раз в тот момент, когда музыканты начали настраивать инструменты. Бешелар что-то мрачно бормотал о неуместной спешке и неуважении к богам, ноКала возразил:
–Если это самое худшее, с чем богам придется мириться сегодня, тогда мы все можем считать себя святыми.
И Бешелар замолчал.
Музыканты дали знать, что готовы, исполнив мелодию «Снежная королева», иМайя поднялся. Он выучил традиционную речь и старательно произнес ее: пожелал присутствующим проводить старый год танцами и музыкой. Попросил не отказывать себе в удовольствии потанцевать и следить за тем, чтобы никто не остался без партнера. Он вернулся на свое место, стараясь сделать это как можно изящнее и медленнее, чтобы не выглядеть так, словно он упал как подкошенный. Майя был благодарен судьбе за то, что ему было позволено просто сидеть и смотреть.
Майя сразу понял, что Ксевет говорил правду насчет слуг: среди придворных в шелковых платьях и сверкающих драгоценностях мелькали мужчины и женщины в простой одежде, без украшений, с обычными деревянными гребнями в волосах. Гостей с темной кожей стало намного больше, и невсе они были из свиты Великого Авара. Майя заметил синие мантии маз, молодых мужчин в кожаных штанах курьеров, узнал девушку со станции пневматической почты. Майя пришел в восторг, увидев, что она танцует с лордом Пашаваром.
Через три часа объявили перерыв на фейерверк и банкет в честь императора. И то, и другое было обставлено с необыкновенной пышностью. С одной стороны отМайи сидел посол Горменед, с другой – осмеррем Беренаран. Он почему-то очень удивился, узнав, что лорд Беренар женат; но еще сильнее он удивился, увидев его жену – она была коренастой, довольно полной, некрасивой, но непыталась скрыть недостатки внешности.
Она не требовала отМайи участия в разговоре, с юмором рассказывала о переезде домочадцев и имущества Беренара из покоев, которые они занимали в течение тридцати лет, в резиденцию лорд-канцлера. Чавар никогда не пользовался этими комнатами.
–Наш супруг говорит, что это является частью проблемы,– закончила осмеррем Беренаран,– но мы даже не пытаемся сделать вид, будто понимаем его.
–Должно быть, это очень хлопотно,– заметил Майя,– переезжать, прожив столько лет на одном месте.
Она фыркнула. Конечно, благородным дамам не подобало фыркать, ноМайе она все равно не показалась вульгарной.
–Возможно, это и хлопотно, зато приятно. Нам никогда не нравились покои семьи Беренада, и мы никогда не видели, чтобы Эйру с такой радостью уходил по утрам на службу – если не считать тех лет, когда дети были совсем маленькими.
–С радостью? Но мы были уверены, что, так сказать, бросили лорда Беренара в терновый куст, если не хуже.
–О, он обожает колючки! Чем серьезнее проблема и чем больше у нее колючек, тем охотнее он бросается ее решать.– Она улыбнулась, отчего ее лицо сразу сделалось привлекательным.– Разумеется, слова благодарности мало что значат, но, тем не менее, мы хотели бы поблагодарить вас, ваша светлость. За то, что наш супруг очутился в терновом кусте.
Майя улыбнулся ей в ответ.
–Напротив, ваша благодарность много значит для нас, осмеррем Беренаран. Мы очень рады.
Они еще несколько секунд улыбались друг другу, а потом Горменед отвлек Майю расспросами о визите Авара наКонный Рынок. Майя позавидовал способности госпожи Беренаран превращать всякие пустяки в забавные истории, которой не хватало ему самому. Он просто заверил Горменеда в том, что Авара никто не оскорбил, и что сам он не нанес никому оскорблений.
Горменед шумно вздохнул, иМайя сказал:
–Конечно же, мы не единственный источник информации.
–Нет, ваша светлость, но мы знаем, что вы скажете нам правду, поскольку вам не нужно бояться ни нашего гнева, ни гнева Авара.
–Но с чего бы ему гневаться?
Горменед выразительно посмотрел наМайю.
–Он пришел к власти и удерживает ее уже долгие годы не потому, что склонен вести любезные речи и угождать другим.– Посол тряхнул головой.– Но… конь! Это превосходно, ваша светлость. Расскажите нам о нем.
Майя попытался описать лошадь, но несмог сделать этого со знанием дела, так что Горменеду пришлось самому вести светскую беседу. До конца банкета, когда процессия придворных покинула парадный зал и направилась в храм Унтэйленейзе’мейре, он развлекал Майю историями о пони, который был у него в детстве. Майя слушал, стараясь не пропустить ни слова.
Церемония проводов старого года и приветствия нового была простой, и архиепископ Тетимар не стал надолго задерживать своих прихожан, зная, что всем присутствующим не терпится вернуться в тронный зал и танцевать до зари. Майя предчувствовал, что его всю ночь так и будут водить из одной комнаты в другую, но вУнтэйлейане он, по крайней мере, мог сесть. Кроме того, ему нравилось наблюдать за публикой. Он смотрел, как Великий Авар танцует сНадейан Видженка; Ксевет танцевал сАрбелан, маркиз Лантевель – сКсору. Майя был поражен красотой вдовствующей императрицы – забыв о своих надменных манерах и капризах, она стала очень привлекательной.
Из толпы вышла Ксетиро Кередин и поднялась к трону, чтобы немного поговорить сМайей, и он злоупотребил властью, отправив Бешелара за стулом. Дач’осмин Кередин радостно улыбнулась и принялась рассказывать ему о том, как она праздновала Новый год в детстве; она нарисовала столь живую картину взаимной любви и привязанности сестер друг к другу, что Майя невольно позавидовал ей.
Внезапно она замолчала, прервав рассказ о первом Новогоднем Бале своей старшей сестры и отом, что младшие сестры предприняли с целью, как она выразилась, «сравнять счет». Майя увидел, что у подножия трона стоит его сводная сестра Вэдеро и терпеливо ждет. Дач’осмин Кередин поднялась со стула, привычным движением оправила юбки и сказала:
–Вы должны научиться прерывать нас, ваша светлость, в противном случае мы уморим вас своими бесконечными разговорами.
Она сделала элегантный книксен и удалилась; Майя заметил, что, проходя мимо Вэдеро, девушка пожала ей руку, как это было принято между подругами. Эрцгерцогиня поднялась по ступеням, сделала глубокий реверанс, более почтительный, чем полагалось по протоколу, а когда Майя предложил ей присесть, без колебаний заняла освободившийся стул.
–Мы должны поблагодарить вас, ваша светлость, но незнаем, как,– начала она.
–Вам не нужно…
–Нет, нужно. Вы вовсе не обязаны были так поступать, и мы благодарны вам за это. Особенно потому, что у вас нет никаких причин любить нас.
Майе стало очень неловко, и он пробормотал:
–Мы рады избавить любую женщину от несправедливости и несчастной судьбы, постигшей нашу матушку.
–Мы понимаем,– сказала Вэдеро,– и именно за это мы хотели бы вас поблагодарить.
