Через несколько минут пришли Идра и его сестры; они были безупречно одеты и причесаны и держались официально. Идра поклонился, Ино иМире’ан присели в реверансе, и дети нестройным хором сказали:
–С днем рождения, кузен Майя.
–Спасибо,– ответил Майя и пригласил их присесть.
Ему пришлось попросить Ишейан принести подушку для Ино. Майя опасался неловкой паузы, ноМире’ан, устроившись на своем стуле, затараторила:
–Кузен Майя, вы видели ваши часы?
–Часы?– удивился Майя.
–Императорские часы, подарок Гильдии Часовщиков, ваша светлость,– подсказал Ксевет.
–Они… великолепны,– воскликнула Мире’ан.
–Я их еще не видел,– объяснил Майя.– Расскажите мне, как они выглядят.
Мире’ан начала описывать чудеса часов, Ино тут же перебила ее, а ктому моменту, когда подали завтрак, в разговор вступил Идра. Майе не нужно было поддерживать беседу – трое детей прекрасно с этим справлялись. Идра попытался завести взрослый разговор и спросил уМайи о том, как проходит визит Великого Авара, ноМире’ан не дала им продолжить.
–Это самый большой и толстый гоблин из всех, что я видела! Кузен Майя, вы будете таким же высоким?
–Нет,– улыбнулся Майя.– Вряд ли я когда-либо стану выше, чем сейчас.
–Он ваш дедушка,– сказала Ино.– Значит, ваша мама была гоблином?
–Да,– кивнул Майя.
–Динан говорит, что скоро гоблины нас завоюют и всех съедят. Для этого ваш дедушка сюда приехал?
–Ино!– воскликнул Идра.– Прошу прощения, кузен Майя.
–Ничего страшного, мне кажется, это весьма логичный вопрос,– улыбнулся Майя.– А кто такая Динан?
Идра взглянул наМире’ан, и танапомнила:
–Динан Камбешин, Идра.
–О,– сказал Идра.– Это дочь одной из близких подруг мамы. Ровесница Ино. Вы играете вместе?
–Мне не нравится Динан,– ответила Ино.– Она злая. Но мама говорит, что я должна с ней дружить.
Майя вспомнил рассказ Ксетиро Кередин о том, как ее заставляли «дружить» сКсору, и очень обрадовался, когда Идра твердо сказал:
–Ты не обязана дружить с теми, кто тебе не нравится, Ино. И почему она сказала это насчет гоблинов? Это неправда.
–Неправда? Как-то раз мама сказала, что теперь, когда кузен Майя стал императором, нашу страну наводнят гоблины; вот я иподумала, что Динан права.
У Идры был такой испуганный вид, что Майя едва не рассмеялся. Он взял чашку, отпил глоток чая исказал:
–Нет, гоблины не захватят нашу страну. И совершенно точно никого не съедят. А мой дед приехал сюда просто для того, чтобы отпраздновать Новый год.
–Вот оно что!– воскликнула Мире’ан.– А мы прошлый Новый год отмечали у нашего другого дедушки. Помнишь, Ино? Помнишь, как бабушка Джаро угощала нас апельсинами?
–Да,– не слишком уверенно кивнула Ино.
–О, ты должна помнить,– сказал Идра.– Дедушка Идра показывал нам своих собак – у одной из них были щеночки.
–Я помню щеночков!– воскликнула Ино.– А собака-мама лизала мою руку. Дедушка сказал, что я ей понравилась.
–Верно,– улыбнулся Идра.– А потом бабушка Джаро повела нас в кукольный театр.
–А что такое кукольный театр?– спросил Майя.
До конца завтрака дети рассказывали ему о театре; даже Идра забыл о государственных делах и свосторгом описывал спектакль. Майя расстроился, когда появился Ксевет и напомнил императору о начале рабочего дня. В одном из залов Алкетмерета ему попались на глаза императорские часы, иКсевет не стал упрекать его за то, что он остановился и несколько минут рассматривал подарок. Майя мысленно согласился сМире’ан иЭсаран: часы были удивительными.
Короткий зимний день пролетел быстро. Майю без конца поздравляли, ему пришлось присутствовать на нескольких представлениях – в том числе на концерте мин Вечин, которая была так дьявольски прекрасна, что он забыл об обиде и вновь смутился, глядя на нее.
А потом Великий Авар, несмотря на непогоду и отсутствие свободного времени, настоял на посещении Конного Рынка Кето. Майя никогда не бывал на конном рынке, и тем более на столичном Конном Рынке; он шел за дедом, восхищенно озираясь по сторонам. Через некоторое время Авар, осматривавший лошадь, обернулся и своим громоподобным голосом задал ему какой-то вопрос.
Майя не понял, о чем шла речь, и, извинившись, сказал деду:
–Мы ничего не знаем о лошадях.
–Ничего?– Великий Авар поперхнулся, пару секунд брызгал слюной, а потом взорвался, требуя объяснений. Как могло получиться, что его внук стоит перед ним и говорит, будто ничего не знает о лошадях?
–Нас не учили верховой езде,– пробормотал Майя, заставляя себя сохранять спокойствие, хотя ему хотелось попятиться.– Наша матушка была больна, а вЭдономи не было верховых лошадей. Даже если бы лошади были, наш опекун никогда бы не позволил нам ездить верхом.
Авар хмуро взглянул на него.
–И ваш отец допустил это?
–Нашему отцу было…– «Все равно». Он спохватился, вспомнив, что они находятся в общественном месте.– Нашему отцу было недосуг уделять внимание нашему образованию,– сказал он, твердо встретил взгляд Авара и тихо добавил:– И вам тоже.
Авар помрачнел еще сильнее.
–Вы правы; это был не первый и непоследний раз, когда мы сваляли дурака,– проворчал он.– Идемте. Купим вам коня.
И, несмотря на возражения Майи, он принялся выбирать подходящее, по его мнению, животное. Одновременно он рассказывал Майе о лошадях и провел краткий теоретический урок искусства верховой езды. Майю больше всего заинтересовал рассказ о том, как заводить дружбу с лошадьми. Авар показывал, как их гладить, как угощать кусочками яблок. Ему нравились мягкие носы и губы лошадей, нравилось, как они фыркают, обнюхивая лакомство.
Авар не торопился, словно в запасе у него было все время мира. Майя наблюдал за ним и запоминал. Наконец, когда сгустились сумерки, и наКонном Рынке зажгли фонари, дед выбрал ему белую лошадь, которую тут же велел называть серой. Этот десятилетний мерин по имени Бархат обладал множеством загадочных, но, видимо, очень ценных качеств. Майя не сразу смог привыкнуть к мысли, что теперь у него будет собственный конь.
Времени для дальнейших поисков не осталось; даже Авар не мог больше сопротивляться объединенным усилиям секретарей, ноэчарей и гвардейцев Хеджетора. Возница гнал лошадей, иМайя подумал, что они нарушают все правила движения, принятые вКето – во время снегопада и сильного ветра не следовало разрешать каретам ездить с такой скоростью. До начала Бала оставался всего час. После возвращения во дворец слуги торопливо помогли Майе снять одежды, искупали, надушили, облачили в белый костюм, жесткий от кружев и серебряных вышивок. Вместо гребней и шпилек ташин его волосы собрали в тонкую серебряную сетку, усыпанную крошечными бриллиантами, а сверху накинули почти невидимую вуаль. Алмазы сверкали на его пальцах, в ушах, на шее, и, взглянув на себя в зеркало, он увидел белую, холодную, искрящуюся статую – это напомнило ему заснеженное поле лунной ночью. Сходство было бы полным, если бы не его кожа, но ее можно было сравнить с сероватыми полупрозрачными облаками, закрывающими луну.
