Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
Помимо предполагаемого плагиата Рэнд возражала против сторонничества либертарианцев политике невмешательства государства в экономику с моральной точки зрения и склонности к анархизму. После напряжённой внутренней борьбы анархисты и минархисты установили обоюдно приемлемую партийную платформу, и многие члены партии стали утверждать, что работают над упразднением государства, а такую позицию Рэнд считала безответственной и абсурдной. Ещё хуже было то, что у либертарианцев не было руководящих принципов и они гордились этим. Рэнд поддерживала отмену антинаркотических законов и воинской повинности, но либертарианцы пошли дальше и стали одобрять культуру потребления наркотиков, уклонение от службы и общий протест против закона и порядка. Ввиду такой склонности к хаосу моральные устои Рэнд импонировали либертарианцам, искавшим границы и направления для своих протестов. Теперь это могла предложить Либертарианская партия. В отличие от Рэнд, она также предлагала позитивную программу на будущее и даже вероятность политического влияния. Настойчиво протестуя против партии, Рэнд подрывала своё положение среди либертарианцев.
Больше не являясь восторженными тинейджерами от встречи со знаменитостью, теперь либертарианцы были готовы оспаривать авторитетность Рэнд и даже её интеллектуальный вклад. Эдвард Крейн III, один из организаторов Либертарианской партии, взял на себя смелость ответить на обвинения Рэнд о том, что партия обязана своим существованием «заимстванным» идеям. «Разумеется, мы позаимствовали несколько концепций, используемых мисс Рэнд», – писал Крейн. «Но миф о том, что она изобрела эти идеи, нужно бы уже давно разрушить», – добавил он, упомянув ряд более ранних либертарных писателей, повлиявших на Рэнд, в том числе Роуз Уайлдер Лейн и Изабель Патерсон. Крейн предположил, что Рэнд беспокоилась больше всех, потому что не могла контролировать Либертарианскую партию. Несмотря на жёсткость, Крейн смягчил свою критику оговоркой в предисловии: «Я большой почитатель Рэнд, и у меня были смешанные чувства в отношении этого текста. Я склонен полагать, что Айн Рэнд, о которой я пишу, это не тот же самый человек, которым она была десять лет назад»[582]. Представив Рэнд новым, другим человеком, он снизил степень колкости своего комментария. Но в некотором роде это была правда: Рэнд со временем становилась всё более недовольной, ворчливой и жёсткой. Однако изменились и либертарианцы. Изменилось их мировоззрение, иными стали их цели и амбиции, а также интеллектуальные горизонты.
Либертарные амбиции подстегнулись вступлением протеже Рэнд Алана Гринспена в Совет экономических консультантов при президенте. Анархисты и традиционалисты считали его этатистским предателем; другим же было интересно, сможет ли он немного склонить администрацию в сторону объективизма. Они по-прежнему были близки с Рэнд, хоть и виделись не так часто. Он не встревал в шумиху 1968 г., но не стеснялся публично поддерживать Рэнд во время изгнания Нейтана. Благодаря этому Рэнд стала ценить дружбу с ним ещё больше, а он, в свою очередь, не скрывал, что занимался её философией. Восхождение Гринспена в республиканских кругах было стремительным, а помогал ему в этом Мартин Андерсон, знакомый по нью-йоркскому NBI. Андерсон, регулярно посещавший лекции NBI и частные салоны Рэнд, пропал из объективистских кругов, когда присоединился к работе над первой президентской кампанией Никсона. Однако он помнил и о своих объективистских принципах, и о друзьях. Он привёл Гринспена в свою команду, чтобы призвать Никсона к протесту против военной повинности на либертарных основаниях[583]. Они оба вошли в Комитет Гейтса, который в итоге порекомендовал отменить военный призыв. С этого момента опыт Гринспена в области экономики начал делать его ценным консультантом президента и открыл дорогу к посту председателя Федеральной резервной системы.
Гринспен был лишь первым из многих высокопоставленных экономистов, вырвавшихся из либертарианского гетто и расширивших либертарную философию за пределы мысли Рэнд. Спустя несколько десятилетий отточки своих методов учёные либертарианцы были готовы воспользоваться возможностями, которые создали потрясения 1970-х. Долгая борьба за признание дала свои плоды, когда Ф. А. Хайек и Милтон Фридман удостоились Нобелевской премии в области экономики за 1974 и 1976 гг. соответственно. Их восхождение на вершину экономической дисциплины отражало масштабный интеллектуальный сдвиг в сторону от кейнсианства. Неудачи социалистической экономики и «стагфляция», появление которой, как известно, спрогнозировал Фридман, подогрели интерес как экономистов, так и политиков к либертарным идеям. Несмотря на то что Рэнд презирала Хайека, в его классических либеральных взглядах, по мнению всех, кроме традиционалистов, содержались намёки на либертарианство, а общественное признание свидетельствовало о повышенном внимании к антиэтатизму. Получение Хайеком Нобелевской премии также добавило внимания и престижа его незамеченному наставнику Людвигу фон Мизесу, который оставался в числе фаворитов Рэнд и вырастил четвёртое поколение Австрийской школы на базе NYU. В течение того времени либертарно настроенное юридическо-экономическое движение, ответвившееся от Чикагской школы, оказало значительное влияние на некоторые важные юридические школы[584].
В 1975 г. либертарианцы получили ещё один заветный приз, когда гарвардский профессор Роберт Нозик был награждён Национальной книжной премией за свой философский труд «Анархия, государство и утопия», в котором он выступал за ограничение функций государства. Нозик познакомился с либертарианством через Мюррея Ротбарда и цитировал как его работы, так и работы Рэнд в своём новаторском труде. Книгу «Анархия, государство и утопия», в основном воспринимаемую как реакцию на эгалитаризм гарвардского коллеги Джона Ролза, также нужно считать полным интеллектуальным расцветом либертарианской субкультуры. Даже критикуя аргументацию Ролза из «Теории справедливости», Нозик в равной степени был заинтересован в ответе Мюррею Ротбарду и реакции на продолжительные анархистские/минархистские споры. Он хотел сказать, что государство могло быть совместимо с «твёрдыми либертарными моральными принципами». Нозик был активным членом Либертарианской партии и на конференции 1976 г. выступил в защиту члена партии, кандидатуру на пост вице-президента которого отклонили из-за его гомосексуальности[585].
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
