Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
После смерти герцога Магнуса (18 марта 1583 года) Курляндское епископство силой оружия захватили поляки. Затем по Кроненборгскому договору от 15 апреля 1585 года за 30 000 талеров от своих территориальных претензий в пользу Польши отказалась и Дания, причем деньги полякам одолжил регент Пруссии маркграф Бранденбург-Ансбаха Георг Фридрих I, заполучив за это во владение территорию епископства в качестве залога. Курфюрст же Бранденбурга Иоанн III Сигизмунд, на которого перешло данное залоговое обязательство, 28 февраля 1612 года переуступил епископство своему родственнику Вильгельму Курляндскому (Вильгельму Кетлеру, 1574–1640), которое и без того было обещано Магнусом и польским королем отцу Вильгельма.
После низложения Вильгельма король Польши вернул себе епископство, где с тех пор образовалась своеобразная дворянская республика, находившаяся под властью польской короны. В 1660 же году епископство, которое теперь обычно стали называть Пильтеном, переуступили сыну герцога Вильгельма герцогу Якобу, а в 1717 году – герцогу Фердинанду. Однако после решения польского сейма епископство вновь отобрали, и, несмотря на многочисленные усилия курляндских герцогов, Пильтен больше никогда с Курляндией не объединялся. А 18 марта 1795 года пильтенское дворянство объявило о переходе под сень российской короны.
Курляндию и Земгалию (обычно под Земгалией понимают территорию Митавского и Зельбургского обер-капитанств, а под Курляндией – Тукумского и Гольдингенского обер-капитанств), то есть владения ордена южнее Западной Двины, но уже как ленное герцогство польской короны, по условиям Виленского договора от 28 ноября 1561 года заполучил последний ландмейстер ордена Готхард Кетлер. (После смерти герцога Готхарда в герцогстве одновременно правили его сыновья Фридрих и Вильгельм, то есть с государственно-правовой точки зрения никакого разделения территории не произошло. Были поделены только доходы от герцогских поместий. Причем Фридрих получил поступления из Земгалии, а Вильгельм – из Курляндии.) В 1609 же году отданный в 1560 году в залог Пруссии замок Гробин курфюрст Иоганн III Сигизмунд передал в качестве приданого герцогу Вильгельму.
Вскоре обер-капитаны и капитаны как наследники орденских гебитигеров потеряли в Курляндии свои владения, которые перешли в собственность служивых людей герцога, а также остатки своих властных полномочий. За ними сохранились только юридические вопросы.
Согласно формуле управления (formula regiminis) от 1617 года, в Курляндии и Земгалии должно было остаться по два обер-капитана, то есть соответственно в Гольдингине и Тукуме, а также в Митаве и Зельбурге. Таким образом, начиная с XVII столетия там сохранилось только восемь капитанств, а именно в замках: Гробин, Дурбен, Виндау, Фрауенбург, Шрунден, Кунда (Тоолсе), Доблен и Бауска (отсюда следует, что в обер-капитанстве Зельбург, как ни странно, капитанств не было).
1700 год
По условиям Альтмаркского перемирия от 16 сентября 1629 года Швеция приобрела Лифляндию за исключением Дюнабургской, Розиттенской, Лудзенской, Крейцбургской и Мариенхаузенской областей. Это состояние не изменилось после Штумсдорфского перемирия от 12 сентября 1635 года и было окончательно подтверждено условиями Оливского мира от 3 мая 1660 года.
С тех пор так называемая Польская Лифляндия превратилась в Лифляндское воеводство (Инфлянтское), в котором титул герцога стал принадлежать польскому королю. Оно делилось на три повята (повета) – Дюнабургский (Димборкский), Режицкий и Люцинский[312].
Курляндия же по условиям дополнений к Альтмаркскому перемирию, подписанным 7 июня 1630 года, передала Дален Швеции и должна была приступить к разграничению границы в районе нижнего течения реки Аа (Лиелупе), которое, однако, осуществилось только в 1783 году. По Оливскому же мирному договору от Пильтенской епархии к Швеции отошел остров Рухну, и тогда же в XVII веке по непонятным причинам Курляндия потеряла область Окнист (Акнисте).
Остров же Эзель по условиям Бремсебруского мирного договора 1645 года[313] отошел от Дании к Швеции.
В 1617 году Ингерманландия была обустроена как особое штатгальтерство или новая провинция, к которой присоединили Аллентакен[314]. Под давлением эстляндского дворянства 5 мая 1629 года король распорядился, чтобы Аллентакен включили в состав Эстляндии, но в административном порядке оставили в подчинении Нарвы. 6 же июня 1642 года Аллентакен по линии церкви вообще передали из Эстляндского епископства суперинтенденту Ингерманландии. Тогда дворянство подало новые прошения, которые увенчались успехом, и 17 января 1651 года Аллентакен в административном и церковном порядке вновь вернули в состав Эстляндии, а в Ингерманландии осталась только Нарва (так же как и относившиеся к Нарве деревни Иоала и Куттеркюль, которые позже тоже вернулись в Эстляндию. Тем не менее Нарва осталась в ведении лифляндского феодального суда).
Формирование новой системы административного управления во всех трех провинциях проводилось исходя из двух отправных точек – управления государственными вотчинами и юрисдикции. При этом первоначально на первом плане постоянно находились вопросы управленческого характера, но затем со временем центр внимания переместился на судебную систему, поскольку она базировалась на церковных приходах, охватывавших весь край, что позволяло владельцам частных поместий с успехом обходить предписания государственных управляющих.
Раньше всего этот процесс завершился в Эстляндии, где уже в первой четверти XVII века в четырех старых округах статус полностью состоявших из дворян феодальных судов (в Ервенском и Вирландском округах вообще существовали только такие суды, что являлось аномалией) был снижен до уровня органов управления поместьями. Такое стало возможным на основании того, что в Ревальской, Хапсальской, Лодеской, Леальской, Вейсенштейнской, Везенбергской и Нарвской областях управленческие структуры во многом действовали как пережиток прошлого, доставшийся в наследство от шведов еще с тех времен, когда они переустраивали эти области как свои ленные вотчины с соответствующими последствиями. Эти последствия выражались в том, что там вообще отсутствовали государственные органы местного управления – исполнительный чиновник феодального суда как органа дворянского самоуправления, существовавшего в каждом округе, просто назначал гакенрихтера, возлагая на него все полномочия полиции, расквартирования и т. д.
А вот в воеводствах и староствах в Лифляндии для создания государственных управленческих органов существовали идеальные основы. Ведь, в отличие от данных земель, шведы на захваченных ими территориях шли совершенно по другому пути, отказываясь в интересах короны от формирования в своих ленных вотчинах местного государственного управления и запрещая любые его элементы. Такое наблюдалось, в частности, в 1626 году в Рижской, Дорпатской и Кокенхузенской областях. (Пернавская же область тогда определенно относилась еще к Эстляндии.) Их наместники в Пернавской, Дорпатской и других областях в конечном итоге стали отвечать только за поместья, принадлежавшие короне, а в Лифляндии они вообще скоро исчезли. Поэтому в Лифляндии тоже сформировалось такое положение, характерной чертой которого являлось привлечение к управлению дворянства.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
