Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– К чему ты это? – спросил замолчавшего Кобылкина брат. – Причем тут часы? Или без них никак нельзя было все тобою сказанное понять?
– Нельзя! Последний Романов попытался разорвать этот круг! Александр Первый сбежал, решил вымолить прощение – не получилось. Царь Николай решил любовью спастись, верностью долгу, вплоть до принесения себя в жертву вместе с любимой, – помнишь его вагон – с любимой семьей, до конца! Не получилось, не поверили. Или это нам пока кажется, что не получилось. Сталин в дугу страну согнул, так все думают, а сам всю жизнь воевал с теми же, с кем цари не справились. Силой и рациональными мозгами пытался – не получилось, по крайней мере, надолго! И в наше время – все то же самое! У Николая антицерковная пропаганда, у Сталина музеи безбожников – у нас кресты спиливают. У царя бомбисты, у Сталина фашисты, у нас террористы, и главное, с одними и теми же каналами финансирования! Царя на кредиты подсадили, Сталин от них отказался, а мы на долларе сидим. Жень, я чего думаю, мы с тобой не в стабильности живем на самом деле, а в такой же точке, в самой главной, от которой много чего потом зависеть будет! Ведь бесконечно все крутиться и повторяться не может!
– Саша, мы-то причем! – Женька тоже встал. – У меня самого от твоих круговоротов голова поедет, нам с тобой это ни к чему, понимаешь? Мы не там родились и не так жили до тридцати лет, чтобы сейчас в эти дебри залезать! Куда ты эти часы денешь, а? Давай уже домой… Где тут эти розетки на двести двадцать?
– Да погоди ты, монархист незрелый! – Кобылкин рассердился. – Надо часы отдать тем, кому они принадлежат, вот и все! Это наш долг! И будь что будет, они там пусть разбираются, а мы с тобой – по Оби сплавляться. Как тебе?
– Это кому они принадлежат? – удивленным голосом поинтересовался Круглый, на секунду прекратив шарить по стенам в поисках электрической розетки.
– Ну, эта девочка, которой ее бабка часы дала для Николая. Я думаю, она внучка Александра Первого. Только, конечно, я тебе этого сразу не докажу.
– И где мы их искать будем? Объявление дадим?
– Там видно будет, Жень, я тебе больше скажу: без такого намерения с нашей стороны, я думаю, в наше время мы уже не попадем. Мы с тобой, как эти, гонцы, понимаешь, слишком уж нас бросает по времени, как по маршруту, и если мы хотим домой, мы должны пообещать, что отдадим часы кому надо! – Кобылкин наморщил лоб, что-то мучительно перебирая в голове. – А кому… нет, потом проверим, сначала домой надо…
– Твою ди-визию! – проворчал Круглый, присаживаясь на краешек стула. – У нас же это, демократия! Какие цари, Кобылкин! Нас с тобой же на кусочки разорвут и никто не узнает, куда дели. Я в ФСБ только лет в семнадцать хотел попасть, и то в погранвойска, а сейчас – не-а, не хочу, это же власть! Нашлись прямые потомки Александра Первого! Это же тоже, как его, дистаби-ли-за-ция!
– Там разберемся, Жень, про часы из прошлого все равно никто не поверит, а потомок уж пусть как-нибудь сам думает. Договорились?
– Хм, договорились. Да я-то не против царя, наоборот, пусть хоть президент помажется на царство, все лучше будет. Но если цари найдутся? Вот это да! В Псков, что ли, поедем опять? Если вождь сказал, что все там? Кстати, туда бы я сгонял, в нашем времени…
Фразу Круглый закончил в своем обычном беспечном тоне любителя приключений; потрясение от возможных катаклизмов и политических сенсаций сменила обычная и радостная для молодого организма мысль о новых поездках и приключениях. А может быть, подумал Круглый, этот потомок Александра Первого окажется интересным типом. Если он даже и не станет царем, дружба с таким человеком может повлиять на дела и планы новоиспеченного монархиста с веселым и надежным сибирским характером. Что-то про себя решив, он добавил:
– Ладно, помоги розетку найти. Представляешь, как меня моя благоверная встретит? Срочно домой надо, да и малец, наверное, там без меня совсем от рук отбился! Что-то меня подташнивает как-то…
Круглый посмотрел на Кобылкина. Тот стоял, позеленевший, держась за спинку стула. Что-то происходило. Женька подошел к брату, почувствовал, как его с каждым шагом тоже начинает трясти и мутить все больше.
– Брат, что-то происходит, да? У меня глюки в ушах, сынка мой смеется где-то рядом… Саня, а ты куда?…
Вокруг Кобылкина роем стали носится ярко-зеленые светлячки. Стало темно, страшно. Женька почему-то уже смотрел на себя со стороны. Он видел свое тело, которое падало на брата, но не видел ни пола, ни стен. Вокруг бегали какие-то псы. Круглый увидел белое ледяное поле, услышал голос жены, просящий его полежать еще немножко и не уходить. Рядом Сашка пытался вызвать у себя рвоту около какого-то необычного, с зеленой подсветкой, унитаза. Вдалеке плыл огромный ковчег, похожий то ли на ладью, то ли на баржу, что ходят все лето по Оби: вокруг ковчега кружили двуглавый орел и огромная рубиновая звезда. Его нательный бабушкин крестик вдруг замаячил перед носом, вырос до огромных размеров и сложился, превращаясь в стрелки часов. Все вокруг было нестрашным, но до такой степени чужим и непривычным, что Круглый вдруг сильнее всего на свете захотел сбежать из этого места. Он оглянулся, чтобы найти свое тело и увидел его сидящим неподвижно за столом на уходящем куда-то вдаль ковчеге-ладье. Рядом с его телом так же неподвижно сидели русоволосая девочка в ситцевом платье и его брат, Кобылкин. Женька всеми силами попытался догнать их, но не чувствовал ни ног ни рук… Он попытался кричать, но только рой огоньков светляков шарахнулся от него в разные стороны… Круглый почувствовал, что сейчас останется здесь навсегда, без своего тела, и судорожно начал вспоминать молитву: «Отче наш… Отче наш иже еси на небесех… Отче наш, что же это… как там дальше, оставь нам долги наши… а-а-а-а…» Яркий, до боли, свет ударил в глаза…
Дом
– Папка и мамка цеюются! А-ха-хаха! – заливался Круглый-младший. Женька с опаской приоткрыл правый глаз, уставился в давно не беленый, в трещинках и в паутинках потолок. Почувствовал, что в его бок уперлись маленькие детские коленки, ощутил дыхание на лице, в следующую секунду его оба глаза были, не церемонясь, распахнуты теплыми маленькими пальцами сына.
– Ты спишь ли, что ли? Папка, а папка! – раздался до боли родной голос.
Круглый вскочил, обнял сына и закричал: «Ура-а-а! Сынка!!!» После минуты крепких объятий почувствовал как в груди разливается предательское мокрое тепло, а в горле и носу щекочут слезинки. Круглый глубоко вздохнул и, думая, что делает это незаметно, вытер глаза об одежду на плече сына. Иолько потом поднял голову. Конечно, он сразу узнал и Сашкину квартиру, и Машу Бергину, и ее подружку, как там ее зовут, из медицинского, только похожий на ботаника парень был ему незнаком. Они все, выпучив глаза, с открытыми ртами смотрели на него, и только веселые звуки его, Круглого, свадьбы из телевизора фоном разливались по квартире.
– Так… Кто моей жене что расскажет, предупреждаю по-хорошему – получит! – прервал немую сцену Круглый и тут же со счастливой улыбкой и почти хвастливо добавил: – Если бы вы знали, где мы были!!! А где Сашка?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
