а не воевода воину.
Рукопись IХ века Дорогой читатель!
Из всех терминов, обозначающих скрытное проникновение в чужие «закрома» для сбора информации в свою пользу, самым популярным и интернациональным стало немецкое слово «шпион». Мне больше по душе (и милее уху) русское слово «разведка» — от слова «ведать», знать. Красиво звучит этот термин и на болгарском: разузнаване. Разведка, безусловно, существовала еще в эпоху первобытно-общинного строя и в ближайшем обозримом будущем профессия разведчика останется одной из наиважнейших.
Книга, которую вы прочли, — второй, значительно расширенный вариант записок генерала Дроздова. Первый вышел в 1994 году в издательстве «ВлаДар».
Дважды автор записок оговаривается: «Пусть читатель меня не ругает за недосказанность. Интересы Родины превыше всего»… Именно это ощущение пронизывает все повествование: для автора превыше всего интересы Родины. Государственный деятель, дипломат, разведчик — и еще несколько профессий, обладатели которых ежедневно, а в иных ситуациях и ежечасно, должны помнить о главном — об интересах Родины. Тяжкая ноша, завидная судьба, поле деятельности избранных.
Любые рассуждения человека «со стороны» о тонкостях работы разведчиканелегала для посвященного за версту будут отдавать наивностью — как бы автор ни надувал щеки, не «вживался в роль», сколько б литературы ни перелопатил, какой бы фантазией ни обладал. Непрофессионала (в любой области знаний и деятельности) всегда выдает незнание профессиональных мелочей, но коль нелегальная разведка часть нашего планетарного мироустройства, и от качества ее работы опосредованно, но весьма ощутимо зависит существование государства, то, ста ло быть, хочется знать о ней немного больше кроме того, что она существует. Рассказать о ней лучше, чем бывший нелегал, никто и никогда не сумеет. Поль Бурже говорил, что «самый простой анекдот искажается даже в самых правдивых устах». Что уж тут говорить о разведке, если писать о ней возьмутся посторонние. Пример тому интервью Ю.И. Дроздова, напечатанное в журнале «Профиль», где журналисткой был столь изящно применен «творческий подход», что в результате ветеран-разведчик выглядит эдаким щебетуном, которому наконец-то дозволили высказаться, и по ходу беседы — по секрету всему свету — выдает государственные тайны. Вспомнишь поневоле Михайлу Ломоносова и слова его о профессоре Шлецере!
Юрий Иванович, взявшись за этот нелегкий труд, опять-таки вынужден сделать оговорку: «Всего о работе разведки сказать никогда нельзя». Ну, всего нельзя, это понятно, но где же та незримая разрешительная черта, до которой приподнять завесу все же хотя бы допустимо? На разной высоте увидели ее Аркадий Шевченко («Разрыв с Москвой»), Владимир, Резун-Суворов («Аквариум»), Олег Калугин («Первое управление», «Прощай, Лубянка»).
Первые два — откровенные изменники Родины, третьего называют предателем бывшие соратники, но сам он факт предательства отрицает. Генерал-майор СВР (Службы внешней разведки) в отставке Борис Соломатин признает нанесение ущерба национальной безопасности России публикацией последней книги Калугина и считает, что «написать такую книгу — это никакая не смелость, а точный расчет на безнаказанность, на бессилие Российского государства защитить свои интересы». Поневоле задумаешься над такой оценкой сегодняшних возможностей государства Российского!..
В книге Ю.И. Дроздова есть глава «Предатели: каждый решает сам — быть им или не быть». Не случайно в ней одна страница уделена О.Калугину. Как и генерал Соломатин, генерал Дроздов опирается лишь на факты, заканчивая главу весьма прозрачной фразой: «Как это называть — ответьте сами». Казалось бы, ясно и так: Калугин — предатель. Но ни Дроздов, ни Соломатин, ни руководитель пресс-бюро Ю.Г.Кобаладзе (на прямой вопрос о Калугине) таких слов не выговаривают. Наверное, здесь имеет место быть ряд причин: нет официального приговора, роль прокурора не подходит всем троим и, наконец, приверженность к особой терминологии разведчиков, когда в деликатной форме повествования между строк бывает сказано гораздо больше, чем если бы отвечающий на вопрос взялся рубить «правду-матку». Некоторые страницы записок генерала Дроздова следует читать, помятуя это правило.
В августе 1995 года, с подачи корреспондента «Известий» в Бонне, закрутилась «собачья свадьба» и вокруг имени генерала Дроздова. «Российский шпион, зарегистрированный под агентурным номером «Д-104» и завербованный еще в 1974 году, по-прежнему занимает высокое положение в немецкой разведке и снабжает Москву ценными сведениями», — так захватывающе начиналась статья. Автор ее, в угоду сенсации, «чуть-чуть» перефразировал строчки из германского журнала «Фокус», вышедшего в свет четырьмя днями раньше. Там значилось: «Бывший генерал КГБ Юрий Дроздов признает: «Наш ценный агент в Федеральной разведывательной службе до сих пор не разоблачен». Разница существенная! Правда, немцам тоже для чего-то понадобилась сенсационность: открыто изданные мемуары бывшего разведчика они назвали «брошюрой для внутреннего пользования». Стоить заметить, что опус немецкого журналиста читается с большей признательностью к автору, чего не скажешь про «своих». Вербовка агента «Д-104» — остроумнейшая комбинация, которой советская разведка по праву может гордиться. На всякий случай я поинтересовался у Дроздова:
