Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Аальмар…
…телега трогается, из-под колес ловко выныривает рыжий петух со свисающим набок гребнем…
Девушка прерывисто всхлипнула.
Воспоминания… Тени. Аальмар… в ее сознании навсегда останется ее настоящим отцом. Любимым, обожаемым, всесильным и могучим, властелином мира — но отцом, отцом, и то, что они сейчас собираются сделать…
Кровосмешение.
Колени ее дрогнули. Весь ужас, накопленный поколениями ее предков, весь липкий кошмар перед кровосмесительной связью… С отцом — нельзя, нельзя! Запрещено небом, запрещено людьми, запрещено всеми поверьями и легендами, запрещено самой природой — нельзя!
— Малыш мой… Девочка моя…
Она медленно сползала на ковер.
— Что с тобой?
— Нельзя, — прохрипела она, еле удерживаясь в сознании. — Нет, нет…
— Что с тобой?!
Крылья ее сорочки безвольно откинулись. Аальмар схватил ее, прижимая обнаженным телом к своему обнаженному телу; дико рванувшись, она оттолкнула его руками и ногами:
— Нет! Только нет! Отойди! Нет…
Она упала на ковер, и ее вырвало. Так природа проклинает кровосмесителей, так она мстит тем, кто попробует ослушаться.
— Уйди! — кричала она, сотрясаемая судорогами. — Уйди, нельзя! Только нет! Не прикасайся ко мне!..
— Тиар!!
Крики и плач. Грохот и проклятия. И медленно, медленно кренится пол…
Валится дом? Чтобы погрести их обоих под развалинами?..
Звон разбиваемого стекла. Осколки на ее плечах, зев опустевшей черной рамы, светильник отражается в чьих-то округлившихся глазах…
Вики. Он стоял под окном! Он стоял и будто бы ждал — и вот она свалилась прямо в его онемевшие, трясущиеся руки.
— Тиар?!
И в зубчатом проломе окна над ее головой — искаженное судорогой лицо с остановившимися глазами.
Срывающийся голос подростка:
— Тиар, тебя… обидели?!
То, что случилось потом, иногда являлось к ней в снах.
Будто бы она бежит по равнине, несомая ветром, безумная, не умеющая остановиться.
Будто ее догоняет и подхватывает парень с дрожащими руками, с тяжело бухающим сердцем, с больными беспокойными глазами:
— Тиар…
И будто бы за спиной у них, там, где был дом, разгорается черное пламя.
Хотя на самом деле никакого пламени не было…
Она уже снова бежит. Она никогда не узнает.
Или?..
Глава четырнадцатая
* * *
Он брел, прихрамывая, спотыкаясь о коряги, трогая руками кору мрачных одутловатых деревьев, оглаживая поднимавшийся по стволам мох; время от времени он подбрасывал носком башмака палые листья, любуясь произведенным листопадом и оставляя на желтом осеннем ковре некрасивую борозду. Он шел, ни на секунду ни останавливаясь и не на миг не задумываясь. Просто шел и узнавал места.
А возможно, это места узнавали его; ему казалось, что еловые ветви обличительно тычут ему в грудь, а береза, наоборот, успокоительно кивает верхушкой, а рябина подсвечивает ему путь красными гроздьями, от которых ни света, ни тепла…
Он шел долго, очень долго — но ни на минуту не допустил мысли о том, что заплутал, сбился с дороги. И наградой ему был овраг, который выполз откуда-то из чащи и преградил его скорбный путь.
Игар поднял голову. Высоко в ветвях колыхалось полотнище паутины — старое, ветхое, изорванное ветром, забытое.
— Я пришел, — сказал он шепотом.
Полотнище паутины равнодушно качнулось. Заколебались ветви; на голову Игара высыпались три или четыре сморщенных листочка.
— Я пришел, — сказал он громче. — Эй, ты… Я пришел.
Далеко-далеко проскрипело отжившее дерево. Лес скрежещет зубами, подумал Игар.
Он двинулся вперед, но не вниз, ко дну оврага, а зачем-то по его краю, будто чего-то ожидая или что-то разыскивая. Будто бы надеясь…
Сначала померещился запах давней гари. Давней, но от этого не менее едкой.
Потом впереди мелькнуло черное.
Игар споткнулся и остановился. Здесь случился пожар; черные скелеты елей втыкались в небо, как шипы. Древесные угольки красиво посверкивали в редких, мимолетных солнечных лучах. И листва, и хвоя обратились в пепел — тем страшнее и величественнее выглядели полотнища серой паутины, кое-где свисающие с ветвей, как обрывки савана.
Паутина не горит?!
Игару сделалось плохо, и он присел прямо на черную землю. Илаза… Судьба Илазы… Неужели он опоздал?!
Этому пепелищу никак не меньше нескольких недель. Нет, нет… Или Илаза, наоборот, спаслась? А скрут погублен?..
— Илаза…
Имя прозвучало странно. Почти незнакомо, и, чтобы избыть наваждение, он позвал снова, теперь уже громко:
— Илаза!
Тишина.
Он поднялся. Его долг…
До конца.
Он найдет ее… Вниз, к ручью, бегущему по дну оврага. Стоит ли говорить Илазе правду? Если она, конечно, жива… То стоит ли объяснять ей?.. Пожалуй, нет. Пусть и для нее, и для скрута объяснение будет…
Ему не удалось додумать до конца.
Он шел неторопливо, как человек, совершающий ежедневную прогулку. Полное бездумие закончилось, но сменившие его мысли были на редкость разрозненны и странны. Перед глазами почему-то время от времени возникало куриное яйцо, падающее на мозаичный пол. Именно на мозаичный. Яйцо шмякалось, растекалось желто-белой лужицей… Белые осколки скорлупы скалились зубчатыми краями… И все сначала. Шмяк…
Потом он пошел медленнее. Потом и вовсе остановился.
Илаза стояла на противоположном берегу ручья. Светлое платье ее давно сделалось грязно-серым. Лицо осунулось, повзрослело, как-то неуловимо изменилось…
Шмяк. Разбилось в его воображении назойливое белое яйцо.
С лица Илазы на него смотрела мать ее, княгиня. Он даже испугался на мгновение — не чары ли, не наваждение, не изысканная ли месть…
— Илаза… — сказал он хрипло.
Женщина судорожно сглотнула — и не проговорила ни слова.
— Илаза, я пришел… потому что…
Она молчала и не двигалась с места. Игар нашарил рукой корявый ствол и оперся на него, как на палку:
— Илаза… Прости. Я не нашел ее. Всю провинцию обошел — нету Тиар… Она умерла, наверное. Наверняка умерла…
Женщина на противоположном берегу мигнула. Игару показалось, что она старше его лет на десять.
— Я пришел, вот… А больше ничего не могу сделать. Прости, не могу…
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
