Детектив отрывисто рассмеялся.
– Мне кажется, что мы все испытываем подобное чувство, – заметил он.
– Я лично стараюсь отбросить все сугубо личные впечатления и полагаться на разум и логику. – Оливер поворошил кочергой угли в камине, и те с треском рассыпались. Взяв каминные щипцы, он подбросил в догорающий огонь еще угля. – Признаюсь, я не был достаточно проницательным в своих суждениях о действующих лицах этого процесса. – Юрист даже покраснел. – Сначала я действительно поверил в то, что Зора права и Гизела отравила мужа.
Монк опустился в кресло напротив Рэтбоуна и, несколько подавшись вперед, уперся локтями в колени.
– Давайте проверим, что мы еще знаем – кроме того, что уже бесспорно, – и сделаем какой-то вывод. Возможно, мы увлекаемся предположениями, чего делать не следует. Прежде всего подведем итог, какие у нас есть бесспорные факты, а затем решим, что делать дальше.
Сэр Оливер послушно согласился. То, что он готов был слушаться сыщика, было еще одним доказательством его смятения.
– Фридрих упал с лошади и получил тяжелые увечья, – начал он. – Ему оказал помощь доктор Галлахер.
Уильям один за другим загибал пальцы.
– Ухаживала за больным Гизела, – продолжал перечислять адвокат. – Никто не входил в спальню больного, кроме нее, прислуги, принца Уэльского… – Он поморщился.
– Фридрих стал поправляться, – напомнил ему Монк. – По крайней мере, так кому-то показалось, и, очевидно, все так думали.
– Это важно, – согласился Рэтбоун. – Видимо, это давало надежду на то, что план еще можно осуществить.
– Нет, не давало, – возразила Эстер. – При таких-то переломах и только на одной ноге!.. Галлахер говорил о множественных переломах. Уже одно это означало победу Гизелы! Фридрих не мог стать даже духовным лидером партии независимости, а ведь от него ожидали большего. Калека, зависимый человек, постоянно превозмогающий боль, быстро устающий… Зачем им нужен такой?
Уильям и Оливер посмотрели на девушку и переглянулись.
Рэтбоун казался совершенно подавленным, и даже Монк поник, словно внезапно устал.
– Мне очень жаль, – извинилась мисс Лэттерли. – Это жестоко, но это факт. Еще до того, как он был убит, больше всего в его смерти могла быть заинтересована сама партия независимости, которая хотела как можно скорее законно избрать нового лидера.
Она умолкла. Ее друзья тоже хранили молчание. Пауза длилась несколько мгновений. В потухающем камине еле тлели угли, и сыщик, встав, отошел от него.
– Никто как будто не оставался с ним наедине, кроме Гизелы. Слуги постоянно входили и выходили. Двери не запирались. Как подтверждают все, Гизела не отходила от него… – задумчиво проговорил он.
– В таком случае пищу могли отравить где-то на пути из кухни в спальню, – заключил адвокат. – Об этом мы уже говорили. Ядом стала настойка из тиса. Это мы тоже знаем. Любой в доме мог это проделать, но кто и как приготовил ее – вот вопрос.
– Если ее не привезли с собой, – продолжал размышлять Монк. – Нетрудно предположить, что в таком имении, как Уэллборо-холл, обязательно растут тисы – если не в парке, так возле церкви. А что, если яд привез Рольф, чтобы использовать в случае, если Фридрих откажется от их предложения… а потом свалить все на Гизелу?
– Из всего этого ничего не получится, – тихо промолвила Эстер. – Суду нужна цепочка доказательств, а она может привести к тому же Рольфу… Бригитте… Флоренту или Зоре… И это всё люди, которых Рольф должен оберегать от подозрений. Но наши подозрения не падают на Гизелу! Значит, Рольф не так умен и опытен, каким хочет казаться?
И опять воцарилось молчание, длившееся несколько минут. Рэтбоун посмотрел на догоравший в камине огонь. Монк, нахмурив брови, погрузился в размышления. Мисс Лэттерли попеременно поглядывала то на одного из своих товарищей, то на другого, догадываясь о том, что их мучает тот же страх, что и ее, близкий, ощутимый и очень реальный.
Они сосредоточились на трезвом анализе, но мысли о возможной неудаче и о том, во что она им обойдется, быстро разрушили хрупкие конструкции логических построений.
– Я думаю, мне следует встретиться с Зорой фон Рюстов, – первой нарушила молчание Эстер и встала. – Мне хочется поговорить с нею с глазу на глаз.
– Женская интуиция? – насмешливо спросил Уильям.
– Любопытство, – отрезала медсестра. – Если вы двое уже познакомились с ней и с вами ничего не случилось, почему бы и мне не попробовать? Чем я хуже вас?
* * *
Мисс Лэттерли нашла Зору в весьма экзотической обстановке ее будуара. На стене вместо ковра висела шаль, а в камине гудело высокое пламя, уходившее в трубу, и его отблеск играл на кроваво-красной обивке дивана. На полу лежала огромная медвежья шкура, удивительно похожая на живого зверя.
– Кто вы? – спросила фон Рюстов. Она не поднялась навстречу гостье, а осталась сидеть и со слабым интересом окинула Эстер взглядом. – Вы назвали горничной имя сэра Оливера, иначе я не приняла бы вас. – Она говорила откровенно, но без какого-либо намерения обидеть посетительницу. – Я не расположена быть вежливой с непрошеными гостями. У меня на это нет ни времени, ни терпения.
Это ничуть не задело Эстер. На месте графини при данных обстоятельствах она повела бы себя так же. В свое время мисс Лэттерли довелось побывать в тюрьме, где в любой момент могла теперь оказаться Зора, если Рэтбоун потерпит неудачу. А такая опасность становилась все реальней.
Медсестра смотрела на оригинальное лицо графини: прекрасные зеленые, широко посаженные глаза, длинный гордый нос, нежный чувственный рот… Эстер поняла, что перед нею женщина, достаточно умная и умеющая контролировать свою страстную натуру, и поэтому способная к трезвому пониманию и оценке ситуаций, людей и законов.
– Я представилась как друг сэра Оливера, потому что я действительно его друг, – пояснила мисс Лэттерли. – Я давно и хорошо его знаю. – Она спокойно встретила взгляд Зоры, готовая к любым вопросам, если они последуют.
Фон Рюстов с возрастающим любопытством смотрела на незваную гостью.
– Вас беспокоит, что этот судебный процесс может грозить сэру Оливеру профессиональными неприятностями? – догадалась она. – Итак, вы пришли просить меня отозвать обвинение и признаться в том, что я ошибалась, не так ли, мисс Лэттерли?
– Нет, совсем нет! – резко ответила Эстер. – Если вы не сделали этого раньше, я не вижу причины, которая может заставить вас сделать это сейчас. К тому же это уже не поможет. Если сэр Оливер не найдет убийцу принца Фридриха и не докажет, что именно этот человек убил его, вы, рано или поздно, сами окажетесь в тюрьме. А с вами это может случиться – скорее рано, чем поздно.
Сказав это, жещина села, не дожидаясь приглашения хозяйки.
– Поверьте мне, тюрьма – не очень приятное место. Это особенно понимаешь, когда оказываешься в ней. Можно как угодно храбриться, но в душе поселяется страх. Вы не настолько глупы, чтобы не понимать, что в данном случае поражение – это не потеря состояния или положения в обществе. Сейчас это означает дорогу на виселицу.
